Тори, спотыкаясь, просеменила в спальню.

— Занавески опущены. Никто не увидит. Никто не придет на помощь… Он хочет, чтобы она шла в спальню…

К горлу Тори подступает тошнота.

— Не могу… Не могу… Не хочу это видеть…

— Довольно! — И Кейд оттолкнул руку Карла. — Черт побери, довольно!..

— Он бросает ее на кровать вниз лицом. Она сопротивляется, она борется. И он бьет ее. По основанию шеи. Как больно! Опять удар. Во рту кровь. Он завязывает ей руки за спиной. Больно и темно. Играет музыка. Он затыкает рот кляпом и опять бьет по голове. Потом разрезает платье. Нож царапает плечо. Но его руки, то, что он делает руками, еще хуже…

Тори согнулась, обхватила живот и начала раскачиваться из стороны в сторону. Поскорее бы это кончилось…

Она в изнеможении положила голову на край постели. В ушах гремит тысяча колоколов, и холодный липкий пот покрывает тело.

Надо вернуться. Надо снова воплотиться в свое собственное тело.

— Когда он кончил, он задушил ее. Потом разрезал веревку на руках. И взял ее с собой. Он не хотел оставлять ни малейшего следа. Но оставил… Я не могу больше здесь оставаться. Уведите меня. Уведите отсюда!

— Все в порядке, — и Кейд поднял ее на руки, — все в порядке, детка.

— Мне плохо. Я не могу здесь дышать.

Она положила ему голову на плечо, и он вынес ее из комнаты.

Тори молчала всю дорогу, ни разу не пошевелилась. Сидела бледная, как привидение, а ветер дул в окна машины, ей в лицо, развевая волосы.

Кейд разозлился на Карла, когда тот сказал, что проводит их домой, но она сказала: «Пусть едет». И это были ее последние слова.

Он затормозил у Дома на болоте, и она выскользнула из автомобиля быстрее, чем он успел подать ей руку.

— Тебе не обязательно с ним говорить.

— Нет, это нужно. А тебе оставаться у меня не надо.

— Не глупи, — огрызнулся Кейд и стал ждать, когда подъедет Карл. — Долго вы еще собираетесь ее мучить? — набросился он на шефа полиции.

— Я так и думал, что вы расстроитесь.