— Правильно. Эмили собиралась подать иск на недобросовестность суда. Они утверждали, что вручили заключение доктора об откушенном языке Лидии, но Эмили не могла найти его следов. Оно могло бы стать основанием для апелляции.

Он пролистал блокнот, обращая внимание на даты.

— Мама работала над этим, когда была уже больна.

— Она не могла остановиться, — сказал Кати. — Она хотела вытащить вас оттуда.

Джон никак не мог прийти в себя при виде ее записей. Сотни страниц, заполненных жуткими подробностями, о которых его матери не следовало бы даже слышать. Во второй раз за день он расплакался на глазах у любовницы сестры.

— Но зачем? — спросил он. — Зачем она это делала? Сроки всех апелляций давно прошли.

— Все еще оставался один призрачный шанс, — ответила Кати. — И она не хотела его упустить.

— Она была тяжело больна, — сказал он, захлопывая блокнот, успев заметить, что последняя запись в нем сделана за неделю до того, как мама последний раз попала в больницу. — Ей не следовало этого делать. Ей нужно было сконцентрироваться на том, чтобы набираться сил, чтобы лечиться.

— Эмили знала, что лучше ей уже не будет, — ответила Кати. — Последние дни своей жизни она провела, занимаясь тем, что ей хотелось делать.

Джон уже рыдал по-настоящему — крупные слезы ручьем катились по его щекам, когда он представлял, как мама каждый вечер изучала всю эту информацию, пытаясь найти что-то, хоть что-нибудь, что могло бы вытащить его оттуда.

— Она мне ничего не говорила. Не рассказывала, что занимается этим.

— Она не хотела заронить в тебя напрасную надежду, — сказала Джойс.

Джон обернулся, подумав, что неизвестно, сколько времени сестра уже стоит у него за спиной.

Джойс не выглядела раздраженной, когда спросила:

— Кати, что ты делаешь?

— Вмешиваюсь не в свое дело, — с улыбкой ответила та. Так улыбаются, когда делают что-то не так, но знают, что будут прощены. — Оставлю вас вдвоем. — Проходя мимо Джойс, она сжала ее руку и закрыла за собой дверь.

Джон все еще держал в руке блокнот — труд всей жизни Эмили.

— У тебя славный кабинет, — сказал он. — И Кати…

— Ну конечно, — ответила Джойс, криво улыбнувшись. — Настоящая лесбиянка в клане Шелли.

— Бьюсь об заклад, отец был в восторге.