— Вы уверены, что не довели кого-то до ручки? Может, вы достали кого-то настолько, что он устроил подобного рода подражание с Синтией, а потом подкинул тело вам на задний двор?

Майкл засмеялся.

— Вы что, серьезно?

— Ответьте.

— Это конченое безумие!

— Почему?

— Этому кому-то нужно было знать массу деталей этого дела, — заметил Майкл. — Мы не давали информацию о языке Монро в прессу. Об этом знали только копы. — Майкл прикрыл трубку ладонью, но Уилл слышал, как он сказал: — Да, детка, я сейчас. — А потом: — Послушайте, Джине нужна моя помощь с Тимом. Могу я перезвонить вам минут через десять?

— Не стоит, — сказал Уилл. — Я уже все спросил.

— Звоните, если что-то понадобится.

Уилл повесил трубку и, откинувшись на спинку стула, посмотрел в окно. На улице было темно, и уличные фонари отбрасывали какой-то неестественный свет на заброшенную сортировочную станцию неподалеку от их здания. Уилл уже привык к этому угнетающему пейзажу.

Компьютер загудел, как паровоз, и Уилл, выключив программу DVD, открыл ящик своей электронной почты. Казенный компьютер оказался довольно простеньким — словарь был крайне ограниченным, а проверка орфографии не знала половины слов, которые блюстители закона средней руки употребляют ежедневно. Но Уилл знал, что даже если бы попросил, ему бы все равно не дали поставить на жесткий диск какое-то другое программное обеспечение, поэтому приспособился к тому, что есть. Зато здесь, как и во многих компьютерах, имелась опция воспроизведения голоса.

Он прокрутил в списке прибывшей почты несколько сообщений со спамом, пока не нашел последнее письмо от Пита Хансона. Он выделил текст, щелкнул меню и выбрал кнопку «читать вслух». Неестественный голос прочел ему сообщение Пита. Получено токсикологическое заключение по Синтии Барретт. Ее последний прием пищи состоял из яиц и тоста. В системе имелся высокий уровень никотина. В крови обнаружены также следы алкоголя и кокаина.

Еще один тупик.

Уилл взял ксерокопию, которую сделал с письма Алиши к матери, и развернул ее на столе, разгладил края. Ее петляющий почерк был для него настоящим кошмаром, но Уилл уже успел запомнить письмо, так что теперь читать было легче, чем если бы это было что-то незнакомое. Он проходил строчку за строчкой, сверяя каждое предложение со своей памятью. За исключением манеры Монро писать слова с большой буквы там, где заблагорассудится, Уилл не обнаружил для себя ничего нового.

Он снова сложил письмо и сунул его в карман. Потом посмотрел на карточки условного освобождения, которые отобрал для него Лео. В углу каждого формуляра была степлером прикреплена фотография, на которой заключенный смотрел в камеру, держа перед собой черную табличку со своими данными: имя, правонарушение, дата осуждения, дата досрочного освобождения.