Сенека увидела плат и слезы покатились по ее щекам. Адепты-охранники отступили, и даже ее предполагаемый потрошитель скрылся куда-то в тень. Гровс бережно вынул плат и передал его Сенеке. Принимая его, Сенека с болью посмотрела на Гровса.
— Вы понимаете, что это значит для вас?
— Я готов.
— Что вы делаете? — рванулся к ним Скэрроу.
Сенека вдруг ощутила в себе силу, унаследованную от матери, эта сила сейчас пронизывала каждую клеточку ее тела. Она протянула плат к Вечному пламени.
— Ангел повелел Веронике сжечь плат. Я закончу дело, которое она начала.
Скэрроу побледнел.
— Погодите! — И он заговорил тихим, баюкающим голосом, с завораживающими интонациями, так что слова его словно бы окутывали шелковым коконом.
— Коснись им лица, и ты будешь жить вечно. Ты видела смерть вблизи, ты ощущала смертную дрожь, видела конвульсии последнего вздоха. Твоего Даниеля. Моего апостола. Ты понимаешь больше, чем другие. Легкое прикосновение к лицу — и тебе не придется через это проходить. Ты никогда не умрешь.
Сенека прижала плат к груди.
Гровс притронулся к ее плечу.
— Вы действительно этого хотите? Посмотрите на меня. Смелее, Сенека Хант!
Скэрроу схватил ее за руку и потянул руку с платом к ее лицу.
— Да-да, смелее, прими этот чудный дар бессмертия!
В следующий миг время словно бы остановилось. Вырвав руку, она разжала пальцы.
— Не-е-ет! — взвыл Скэрроу.