— Я.., я никому… Выйдите все!

Никто не тронулся с места.

— А тогда как к ней, — Макарова кивнула на Савкову, — попала кассета? А? — Она перегнулась через стол к самому гуровинскому лицу.

— К…к…какая?

— Которую твой охранник снимал для того, чтобы у тебя на старперов компромат был! — выкрикнула Алла. — Как она попала к этой твари?

— К-как попала? — Гуровин схватился за сердце.

— Это ты у нее спроси. А заодно поинтересуйся, зачем она отправила ее моему мужу? Нравственность мою блюдет?

Лицо Гуровина посерело.

— Что ж ты испугался так, мальчик мой? — злобно спросила Алла. — Скажи спасибо, что не твоей жене, а то бы от студии ничего не осталось. Мой муж — человек безобидный, взял и ушел, бросил меня с двумя детьми…

Загребельная брезгливо отодвинулась от Савковой:

— Лена, как вы могли?

— Я не виновата, Галина Юрьевна, — затараторила та. — Но морально это очень тяжело вынести: она звонит мужу по телефону, дает ему задания — убери, приготовь, у старшего проверь алгебру, у младшего — литературу… А сама шасть в машину к Якову Ивановичу — и на дачу…

— Слушай, Леня, слушай, — повторила Алла. — Ты хотел выяснить все до конца.

— Откуда вы знаете, что на дачу? — Гуровин морщился от боли в сердце.

— Да от охранника твоего. Он тебя продал, Яшенька, продал. — А эта тварь еще сотне человек продаст. Мне-то уже ничего не страшно. А вот тебе — супруга, Галочка…

— Как вы смеете? — шепотом воскликнула Загребельная.

— А ты меня поучи… А потом я тебя поучу. Дележка опытом Знаете, как Яков Иванович ее называет? Шавка. В смысле, собака лает — ветер носит…

— Яша, — вдруг бросилась к Гуровину Загребельная, — Яша, что с тобой?

Яков Иванович с безжизненным, серым лицом, сидел в какой-то неестественной позе, согнувшись набок, левая рука болталась плетью. Он был без сознания.

— Приступ! — крикнула Галина Юрьевна Алле. — Что смотрите?! Леонид Александрович, “скорую” вызывайте! Кардиологическую. Савкова! Идите сюда! Помогите его положить! Люба! Где Люба?