Я повернула голову, прижалась щекой к колену. Очень уютное ощущение.

- А когда взошло солнце?

- Не знаю, - ответил Эдуард.

- Выясни. - Черт, до чего красив этот ковер на полу!

Медленно, стараясь дышать так же ровно, я выпрямилась. Комната не плыла. Отлично.

- Будущие дед с бабкой приехали в шесть тридцать. Допустим, десять минут они приходили в себя, пока вызвали полицию. Первой приехала дорожно-патрульная служба. От тридцати минут до часа прошло до прибытия фотографа, и все равно кровь еще свежая. Даже не потускнела, не говоря уже, что не стала темнеть.

- Родители чуть не наступили на нее, - сказал Эдуард.

- Ага.

- А какое это все имеет значение? - спросил Олаф.

- Если рассвет около шести тридцати, то эта тварь может передвигаться при дневном свете или у нее нора близко к месту убийства. Если это время не близко к рассвету, то, может быть, она ограничена темнотой.

Эдуард глядел на меня с улыбкой гордого родителя.

- Даже сунув голову меж колен, ты думаешь о деле.

- Но что это нам дает, - спросил снова Олаф, - если эта тварь ограничена светом или темнотой?

Я подняла на него глаза. Он навис надо мной, но я продолжала сидеть. Не очень круто будет, если я встану и упаду.

- Если она движется только в темноте, то это может помочь нам сообразить, какой она породы. Мало есть противоестественных созданий, строго ограниченных темным временем. Это поможет сократить список.

- А если у нее нора возле места убийства, - пояснил Эдуард, - могут найтись следы.

- Ага, - кивнула я.

- Полиция обтопала там каждый дюйм местности, - сказал Олаф. - И ты хочешь сказать, что найдешь что-то, чего они не заметили?

Все-таки самоуверенность так и выпирает из него.

- Полиция, особенно при первом убийстве, искала человека. При поиске человека и монстра обращаешь внимание на разные вещи. - Я улыбнулась. - К тому же если мы не собираемся искать то, чего полиция не нашла, то нам тут делать нечего. Эдуард бы нас не позвал, и полиция не поделилась бы с ним информацией.