Станция КГБ в Вашингтоне была больше, чем у ЦРУ в Москве, хотя, по мнению Платонова, недостаточно большая, поскольку число служащих посольства недавно ограничили в соответствии с числом служащих в американском посольстве в Москве, чего американцы добивались в течение ряда лет. Обычно Платонов собирал начальников секций в половине восьмого для утреннего совещания, однако сегодня он вызвал одного из них раньше обычного.

– Доброе утро, товарищ полковник, – официально поздоровался с ним офицер. В КГБ не одобряли фамильярного обращения.

– Мне нужно получить кое-какую информацию от «Кассиуса» по делу Райана. Необходимо как можно быстрее подтвердить его затруднения с биржевыми операциями. Это значит, что встречу следует провести сегодня – если вам удастся.

– Сегодня? – в замешательстве переспросил офицер, получая от Платонова письменные указания. – Организуя встречу так быстро, мы подвергаем «Кассиуса» опасности.

– Председателю это хорошо известно, – сухо заметил Платонов.

– Ясно. Значит, сегодня, – отозвался офицер.

Резидент КГБ позволил себе улыбнуться, глядя вслед уходящему сотруднику. Раньше тот не проявлял столько эмоций за целый месяц, подумал Платонов. Этот молодой офицер далеко пойдет.

***

– Вот и Бутч, – заметил сотрудник ФБР, увидев человека, вышедшего из дверей советского посольства. Они знали его настоящее имя, разумеется, однако когда за ним только начинали следить, первый агент ФБР заметил, что он походит на Бутча из знаменитого фильма «Бутч Кэссиди энд Сандэнс Кид», и кличка прилипла к русскому. Внешне его обязанности заключались в том, чтобы утром отпереть кабинеты дипломатов и сделать уборку перед их приходом на работу в девять часов. Это означало, что русский завтракал в соседнем кафе, покупал несколько газет и журналов, а также нередко оставлял тайный знак – или несколько – в одном из условных мест. Как это обычно случается в большинстве контрразведывательных операций, самым трудным было подобрать ключ к его поведению, понять, что и почему он делает. После этого наступала очередь рутинной полицейской слежки. Агентам ФБР удалось впервые подобрать такой ключ полтора года назад.

Бутч прошел четыре квартала, отделяющие посольство от кафе. Сотрудники ФБР обратили внимание на то, что он тепло одет – по-видимому, зима в Вашингтоне кажется ему не очень теплой, решили они, – и вошел в кафе точно в назначенное время. Как обычно в большинстве таких кафе, здесь была постоянная клиентура. Тремя завсегдатаями этого кафе являлись агенты ФБР. Один из них – женщина, она была одета по-деловому и уже читала свой «Уолт-стрит джорнэл», сидя за столиком в углу. Два других выглядели как строительные рабочие – в комбинезонах, с инструментами, пристегнутыми к поясам, – и подходили к стойке или до прихода русского, или сразу после него. Сегодня они пришли раньше и ждали его появления. Разумеется, так бывает не всякий раз. Женщина – специальный агент Хэйзел Люмис – перемежала свои визиты в кафе с настоящей работой и следила за тем, чтобы не бывать здесь по выходным. Приходилось идти на риск, но тщательная слежка, как бы хорошо ее ни планировали, не должна быть постоянной. Все трое посещали кафе и в те дни, когда не ожидалось прихода Бутча, не меняя своего расписания, стараясь, чтобы никто не заметил их интереса к русскому.