Лара и Келлер вошли в артистическое фойе. Филип стоял посреди осыпающей его комплиментами толпы.

– Дорогой! Я в жизни не слышала столь изысканного исполнения Бетховена. Вы великолепны… Филип едва успевал отвечать на похвалы:

– …Спасибо…, когда играешь подобную музыку, вдохновение приходит само собой…

– …Спасибо… Андрэ блестящий дирижер…

– …Спасибо…, мне всегда доставляет удовольствие выступать в «Голливуд-Боул»…

Он поднял глаза и увидел Лару, и снова на его лице засветилась знакомая теплая улыбка.

– Извините, – проговорил Филип и стал протискиваться сквозь толпу. – А я и не знал, что вы в Лос-Анджелесе.

– Мы прилетели сегодня утром. Это Говард Келлер, мой компаньон.

– Здравствуйте, – почти не глядя на Говарда, бросил он, затем, повернувшись к стоявшему у него за спиной коренастому мужчине, представил:

– А это мой менеджер Уильям Эллерби.

Пока они обменивались рукопожатиями, Филип не сводил с Лары глаз.

– В «Беверли-Хилтон» сегодня состоится вечер. Я думал, может быть…

– Мы с удовольствием придем, – сказала Лара. Когда Лара и Келлер прибыли в «Беверли-Хилтон», там уже собралось множество музыкантов и ценителей классической музыки.

– …Вы обратили внимание, что чем ближе вы к экватору, тем восторженнее и темпераментнее публика?…

– …Когда играл Ференц Лист, его рояль звучал как целый оркестр…

– Я с вами не согласен. Талант де Грота гораздо ярче проявляется не в этюдах Листа и Паганини, а в произведениях Бетховена…

– …Вы должны доминировать над эмоциональным фоном оркестра…

«У музыкантов свой особый язык», – подумала Лара.

Филип, как всегда, был окружен восхищенными поклонниками. Даже просто глядя на него, Лара чувствовала, как теплеет у нее на душе.

Филип приветствовал ее радостной улыбкой.