— Не увидев вас этой весной, мы предполагали худшее. Слава Богу!

Дракула молча улыбается и долго разглядывает настоятеля. Они уже говорили о смерти, припоминает монах; несколько раз, исповедуясь, Дракула выспрашивал у настоятеля, верит ли тот, святой человек, что каждый грешник, искренне покаявшись, попадет в рай. Настоятель, хотя и не осмелился сказать этого вслух, искренне озабочен тем, успеет ли его духовный сын и покровитель получить последнее причастие, когда настанет его срок. Подчинившись мягкому настоянию монаха, Дракула позволил заново перекрестить себя в истинную веру, доказав тем, что раскаивается во временном отступлении от нее ради еретической латинской церкви. Настоятель простил ему все — про себя — все. Разве Дракула не посвятил жизнь борьбе с неверными, с чудовищем-султаном, разрушившим стены царства Христова? Но так же, про себя, он задумывается, как встретит Всемогущий этого странного человека. Ему не хотелось бы говорить об этом с Дракулой, и он затаенно вздыхает с облегчением, когда князь просит показать ему, что они успели сделать с тех пор, как он был здесь в последний раз. Распугивая цыплят, они обходят монастырский двор. Дракула с довольным видом осматривает новые постройки и пышные грядки огорода, а настоятель торопится показать ему новые подземные ходы.

Потом в келье настоятеля Дракула выкладывает на стол бархатный мешочек.

— Откройте, — предлагает он, разглаживая густые усы.

Он сидит, широко расставив сильные ноги, и неразлучный меч висит у него на боку. Настоятелю хотелось бы видеть в нем большее смирение при принесении даров, однако он молча развязывает мешок.

— Турецкие богатства, — говорит Дракула, улыбаясь еще шире.

У него недостает одного нижнего зуба, но остальные здоровы и белы. Настоятель высыпает из мешка чудные самоцветы — рубины и изумруды, тяжелые золотые кольца и броши турецкой работы, и еще несколько вещиц, среди которых — тонкий кованый золотой крест, украшенный темными сапфирами. Лучше не думать, как он попал в этот мешок.

— Украсим алтарь и закажем новую крестильную купель, — улыбается Дракула. — Приглашайте лучших мастеров. Плачу за все, и еще останется довольно на мою гробницу.

— Вашу гробницу, господин? — переспрашивает монах, почтительно потупив взгляд.

— Да, преподобный. — Рука князя снова гладит рукоять меча. — Я все обдумал. Похороните меня под алтарем и положите мраморную плиту. Не сомневаюсь, что вы отпоете меня как надо. Пожалуй, для такого случая пригласите второй хор певчих.

Настоятель согласно наклоняет голову, но его тревожит лицо собеседника, расчетливый блеск его глаз.