– Что я?

– Поездил по свету?

Он задумался.

– Да… наверное.

– Где бывал?

Собеседник пожал плечами:

– Не знаю.

Эйдриен прошла через комнату, приблизилась к небольшому столику и, пошарив под ним рукой, извлекла инкрустированную деревянную шкатулку. Шкатулка заиграла какую-то знакомую мелодию из французского фильма, когда Эйдриен откинула крышку и извлекла две кредитные карточки вместе с паспортом.

– Вуаля!

– Мы куда-то едем? – поинтересовался Дюран.

– Нет. Просто это единственное удостоверение личности, которое у меня осталось, – объяснила девушка. – Все остальное превратилось в облачко дыма.

Она оценивающим взглядом окинула беспорядок, обуреваемая желанием задержаться на пару часиков и прибраться. Однако вовремя передумала: безнадежно – чтобы это разгрести, потребуется никак не меньше недели. «Ничего, когда все закончится, времени на уборку будет предостаточно. Ведь больше не придется ходить на работу», – напомнила себе Эйдриен. Она отобрала среди кучи тряпья пару приличных предметов гардероба и захватила из ванной щетку для волос.

Лишний раз мелькать перед глазами миссис Спиарз не хотелось, поэтому визитеры вышли через черный ход, миновали аллею и оказались на Маунт-Плезант-авеню. На заправке «Моторес Саброза» купили галлон бензина – и обнаружили розовый талон, поджидавший их на ветровом стекле «доджа».

– Еще сотня баксов. Кошмар какой-то! – пожаловалась Эйдриен, изо всех сил топнув ногой, и Джефф, сам того не желая, расхохотался, чем привел свою спутницу в крайнее бешенство.

– Этот дрянной город, – грозно проговорила девушка, садясь в машину, – похоже, способен только штрафовать автомобилистов. Куда мир катится?

Дюран покачал головой и насмешливо ответил:

– Что ж, видимо, нам посчастливилось стать свидетелями заката цивилизации.

Операцию запланировали на восемь утра следующего дня, и потому Дюран провел ночь в Колумбийской пресвитерианской больнице. Эйдриен же вернулась в отель «Мейфлауэр» коротать долгие часы ожидания.

Как только Дюран прибыл в отделение нейрохирургии, его отдали на попечение сестры, ведающей приемными покоями и поступлением пациентов. Она снабдила его больничной пижамой и халатом по размеру. На запястье Джеффу прикрепили пластмассовый ремешок и отвели в двухместную палату в самом конце коридора. Сестры то и дело забегали в комнату, почти ежечасно измеряя пульс, давление и прочие показатели жизнедеятельности нового пациента. Сосед по палате, весь увешанный трубками, лежал в коматозном состоянии, устремив невидящий взгляд в одну точку.

Вечером Джеффри проведал Шоу и познакомил его с нейрохирургом, Ником Аллалином – человеком, напоминающим кролика с розоватым носом, длинными зубами и тонким голосом.