Он думал об Уилли Дэвисе, полицейском, с которым когда-то был знаком. Тихий наркоман, пробавлявшийся героином. Во что он превратился, Голду было слишком хорошо известно. Он думал о том, как сам всю жизнь боялся прикоснуться к героину, ибо знал, что героин способен лишить его главного — ярости. А это означало конец ему, Голду.

Он снова глянул вверх. Луна висела совсем близко. Казалось, до нее можно дотронуться или, по меньшей мере, поразить из спецполицейского револьвера 38-го калибра.

Голд присел на обочину и провел рукой по глянцевитой ухоженной траве.

Человек средних лет, в шлепанцах и купальном халате, выключил поливальный фонтанчик на соседнем газоне. Помедлив, он направился к Голду.

— Послушайте, что здесь происходит? И что означают все эти рыдания, вопли, грохот, шум? Я уже хотел вызывать полицию.

— Я полицейский, — тихо проговорил Голд. — Идите отсюда.

Человек хотел еще что-то добавить, но выражение лица Голда заставило его ретироваться. Он отправился восвояси, бормоча под нос: «Это не Уаттс. И не Комптон».

Голд сорвал несколько травинок, растер их между ладонями. Попробовал стебельки на вкус. Они горчили. Горькие травы. Голд вспомнил драку на борту корабля, когда он служил во флоте. Тридцать лет назад. Какой-то дурень с Миссисипи обозвал его «жидом пархатым», и они сцепились в одном из цейхгаузов. Кроме них, там никого не было. Они долго молотили друг друга, сопя и обливаясь потом, покуда Голд не въехал парню локтем в дыхательное горло; тот, хрипя, рухнул на пол. Голд его, почти бездыханного, продолжал добивать обломком ящика. Парню пришел бы конец, если бы в цейхгауз не занесло кого-то из команды. Голда оттаскивали вчетвером; он угодил на «губу», а потом и вовсе был списан с флота.

Ярость.

Голд встал, отряхнул штаны и направился к дому.

Хоуи сидел на диване в той же позе — наклонившись вперед, с низко опущенной головой. Уэнди пустила воду в ванной. Голд смахнул осколки со стула и уселся напротив Хоуи. Под ногами скрипело стекло.

— Хоуи, — начал он ровным голосом, — как они выглядели?

Хоуи поднял голову.

— Я все слышал, — проговорил он севшим голосом. — Там, в спальне. Я все слышал. Пока один из них был с Уэнди, его приятель издевался надо мной. Они с ней... по очереди. Я все слышал.

В черной бороде Хоуи блестели слезинки.

Голд долго изучал зятя.

— Ты зря ждешь от меня сочувствия. Больше всего на свете мне хочется тебя убить просто сию же секунду. Раздавить, как клопа, каковым ты и являешься. И сделать это весьма просто. Но сейчас ты выложишь мне все, что знаешь, а душевные излияния прибереги для психоаналитика. Итак, опиши их внешность.