Когда катер поравнялся с яхтой, четверка двинулась вверх по трапу. Они быстро выскочили на палубу «Тени», держа оружие наготове. Впереди шел Тед, а Торн замыкал колонну. «Гепард» тут же вильнул в сторону, скрывшись в пелене дождя. Катер вновь сел яхте на хвост, подобно акуле, идущей по кровавому следу.

Глава 55

Глава 55

Проверив кокпит, Курт Штайнер скинул промокший плащ и отправился к Мартину на камбуз. Тот заканчивал накладывать швы на щеку. Курт внимательно изучил приборы на стене камбуза и среди них – компас, указывающий курс судна. Мартин сидел за столиком перед небольшим зеркальцем и орудовал изогнутой иглой из судовой аптечки, методично накладывая шов за швом. Закончив, он обрезал остаток нити и влажной салфеткой промокнул кровь.

– Пришлось повозиться, – объяснил он, поймав взгляд Курта.

Белые нитки на его щеке напомнили Курту швы на бейсбольном мяче. Он не переставал удивляться невосприимчивости Флетчера к боли. Мартин словно отказывался признавать существование боли, тем самым лишая ее власти над собой.

– Что с ними? – спросил Курт, мотнув головой в сторону двери каюты.

– Что, хочешь поразвлечься?

– Нет, – пожал плечами Курт. – Мало чести в...

Рука Флетчера взлетела, как молния, пальцы впились в мокрые щеки Курта, ладонь зажала рот.

– Что ты знаешь о чести, твою мать? Наслушался болтовни полубезумного старика, который, поджав хвост, удрал в Южную Америку?

– Я хотел сказать...

Глаза Флетчера горели мрачным огнем, зубы между окаменевшими губами сверкали белой кафельной плиткой, положенной на кровавый раствор. Из раны опять потекла кровь. Мартин сердито и нетерпеливо промокнул кровь салфеткой.

– Эта мамаша знает о верности больше, чем мы оба, вместе взятые. – Взгляд его внезапно прояснился. Он выпустил лицо Курта и похлопал по плечу. – Об истинной верности, настоящей преданности, которая берет начало в настоящей любви. А для таких парней, как мы, верность – лишь производное от собственных интересов.

На щеках Курта алели следы, оставленные пальцами Флетчера. Мартин повернулся к столику, вскрыл три белые капсулы, всыпал в рот порошок, запил глотком вина и махнул рукой, словно хотел сказать: «Ладно, забудь».

На лице Курта не дрогнул ни один мускул. Он ничем не выдал ни боли, которой отозвались в нем слова Мартина, ни гнева, рвавшегося наружу.

– Я тебе верен. Я умру за тебя.

– Значит, я стою того, чтобы за меня умереть? Итак, я объект твоей верности, Курт Штайнер? Весьма интересно. – Мартин заглянул Курту в глаза. – Похоже на наследственное отклонение.

– Мой дед тоже был верен. Своему вождю.