Фуллертон улыбнулся:

— Тебе нравятся блондинки?

— Мне нравятся женщины, Джеми.

— Бывал уже здесь? Ненавижу, когда подсовывают второй сорт.

Фуллертон хохотнул и кивнул на восточную девушку, которая стояла на четвереньках перед парнем в слишком обтягивающем костюме и вытаскивала зубами из его кармана двадцатифунтовую бумажку.

— Мими — мое блюдо дня, лакомый кусочек.

— Да, похоже на то, — согласился Донован.

Мими вытащила банкноту и засунула в стринги, потом встала и начала изображать эротические движения возле одного из серебряных шестов.

— Тайка?

— Вьетнамка, — ответил Фуллертон. — Привезли сюда на корабле, когда ей было шесть лет.

— По правде говоря, она и сейчас выглядит не старше, — заметил Донован.

— Иди ты, ей двадцать два, — возразил Фуллертон. — И она сумеет заставить тебя прослезиться.

Мими поймала взгляд Фуллертона, кокетливо помахала в ответ, потом спустилась с подиума и направилась к ним. Села на диван, крепко обняла Фуллертона, хихикая, как школьница.

— Где ты был, Джеми? — Произношение ее было свойственно Ист-Энду. — Ты говорил, что придешь прошлой ночью.

— Дела, дела, дела, — ответил Фуллертон. — Скучала по мне?

Она поцеловала его в щеку, оставив красный след, словно от пощечины.

— Пойду потанцую? — спросила она. — Ты же знаешь, это ради денег, а не от чувств. Он уже дал мне двести, обещал еще подумать.

— Как ему в голову могла прийти такая мысль? — съязвил Фуллертон. — Хорошо, иди, но домой поедешь со мной, помни.

Мими поспешила назад на подиум. Сабрина вернулась с шампанским в корзине со льдом. Она наполнила бокалы, подмигнула Фуллертону и ушла.

Джеми вздохнул и откинулся на спинку дивана. Поставил ноги на стол, глотнул шампанского.