— Ваша неприязнь не поможет делу. Кроукер повернул голову к Николасу.
— Знаешь, Ник, я боюсь за тебя. Правда. — Мимо них с ревом проносились машины, ослепляя светом фар. — Ты никогда не теряешь самообладания. Хоть когда-нибудь ты сердишься? Тебе бывает грустно?
Николас подумал о Жюстине. Сейчас ему больше всего на свете хотелось видеть ее, говорить с ней.
— Не надо бояться, — сказал он мягко. — Я такой же человек, как и все.
— Ты, похоже, считаешь это слабостью? Но слабости есть у каждого, старик.
— Понимаешь, я всегда думал, что человек не должен делать ошибок.
— Но сам ты их делал...
— О да. — Николас засмеялся, тихо и невесело. — Я сделал кучу ошибок, особенно с женщинами. Я верил им тогда, когда верить не следовало; и теперь я боюсь снова обмануться.
— Жюстина?
— Да. Мы крепко поссорились. Теперь я понимаю, что сам был виноват.
— Знаешь, что я думаю? — Кроукер завел двигатель.
— Что?
— Мне кажется, что дело не в Жюстине, а в твоем прошлом. Так нельзя — никому не доверять. Иногда ты потом не жалеешь, а иногда... — Кроукер пожал плечами. — Ну и что, черт подери? Это лучше, чем никогда никому не верить. — Он включил скорость и, объехав лимузин Томкина, развернулся.
У себя за спиной Николас слышал рокот цунами, своей приливной волны. “Прошлое никогда не умрет”, — думал он. Внутри опять поднималась боль, угрожая захлестнуть его с головой. Все его горькие дни возвращались из самых дальних уголков памяти, куда Николас их так старательно запрятал. У него больше не было сил бороться с воспоминаниями.
“Давай же! — подумал он с яростью. — Вот он я — пускай это произойдет”.
Но прежде чем шквал обрушился на Николаса, он услышал торжествующий голос Кроукера.
— Держись, старик. Не все так плохо. Мы еще не знаем, кто такой этот ниндзя, но зато мне известно, где он будет сегодня ровно в одиннадцать вечера.
Мы должны ждать его там, приятель. Ты и я, да еще отряд полицейских на подмогу. И мы прихлопнем его прежде, чем он доберется до Рафиэла Томкина!
II Осака — Симоносэки — Кумамото — Пригород Токио. Зима 1963.
II