— И поэтому вы преследуете меня?

Он покачал головой и покрепче уперся ногами в дно, когда высокая волна перевалила через коралловый риф возле мыса и покатилась в их сторону.

— Не только. Я убедился, что в конторе без вас пустовато.

Когда накатила волна, вода поднялась до подбородка, и их бросило друг к другу.

* * *

Нанги закинул больные ноги на шезлонг, откинулся назад и устремил взор в просторы Южно-Китайского моря, набегавшего на бледно-желтый берег Шек-О. Он был на южном конце острова Гонконг, ближе к Абердину, чем к Центральному району — средоточию всей деловой жизни этой колонии британской короны. Шек-О был одним из четырех или пяти районов Гонконга, где жили истинно богатые обитатели этого города, приютившего и толстосумов, и жалких бедняков.

Но за те полтора года, что он прожил здесь, положение изменилось. Во-первых, снесли прекрасную гостиницу в бухте Отпора, чтобы возвести на ее месте новый квартал высотных домов. Нанги жалел об этом не только потому, что провел много дней на широкой веранде этой выстроенной в колониальном стиле гостиницы, попивая чай и улаживая дела. Он грустил при мысли о том, что былые нравы уходят в прошлое, а солнечные безмятежные деньки омрачены жаждой наживы, порождением строительного бума, охватившего Гонконг в конце семидесятых годов, когда колония в течение пяти или шести лет развивалась ускоренными темпами.

Вот почему он переехал сюда. Из-за развала всей системы недвижимости. Именно это превращало снос гостиницы в бухте Отпора в событие по-настоящему горестное.

Теперь Нанги сидел один на вилле, отделанной лепным гипсом и покрытой черепичной кровлей, наблюдая за молодой, едва достигшей брачного возраста китаянкой, которая храбро бросала вызов грязному Южно-Китайскому морю, сбегая по пляжу в мягкий прибой. Рядом больше не было ни души, хотя на столе с крышкой из горного хрусталя, у левого локтя Нанги, стояли кувшин с ледяным чаем и пара высоких бокалов.

Он видел голову девушки, торчавшую над водой. Она не потрудилась завязать волосы или надеть какую-нибудь шапочку, и теперь темный шлейф ее волос струился по обнаженной спине, колыхался в воде, будто морская анемона с влекомыми течением стеблями.

У-син. Эти слова все время вторгались в сознание. И это было плохо. Три смерти и три вопроса, на которые надо было найти ответы. Нанги интересовало, какая связь могла быть между “Тэндзи” и убийствами у-син.

Теперь, если происходило что-либо необъяснимое, он сразу вспоминал “Тэндзи”. Это было вполне логично. Он знал, что русские не остановятся ни перед чем, чтобы отнять “Тэндзи” у Японии... если они узнают, что такое “Тэндзи”. Что же касается американцев, то он вполне мог представить себе их попытку сорвать операцию. Со времен окончания войны Америка зависела от Японии, которая была ее антикоммунистическим сторожевым псом на Востоке. Но Америка хотела, чтобы Япония, подобно ивовому прутику, послушно сгибалась по воле страны-победительницы. А Япония и впрямь всецело зависела от Америки.