— Потом, — ответил Николас. — А теперь рассказывай.

И Кроукер рассказал — начиная с того момента, когда загадочная автомашина сбила его на дороге в Ки-Уэст, и кончая разоблачением Аликс Логан.

— Выходит, вовсе не Томкин, а Минк санкционировал убийство Анджелы Дидион? — удивился Николас.

— Томкин всего лишь знал об этом, — мрачно усмехнулся Кроукер. — Только впустил убийц в квартиру. Надо думать, это освобождает его от вины.

Николас взглянул на него, ощущая какую-то непонятную боль.

— Жаль, что он оказался таким слабым. Он, наверно, думал об утечке информации, которую она может дать. Национальная безопасность...

— В моей книжке он по-прежнему числится убийцей, — перебил его Кроукер. — Ну ее в задницу, эту национальную безопасность! Большущий обман, будь он проклят.

— Я с тобой не согласен. Лью. Кроукер так и вскинулся:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты сам знаешь, что я хочу сказать, — мягко ответил Николас. — Чем ты здесь занимаешься?

Кроукер замялся.

— Национальной безопасностью, — ответил он виновато. — Извини меня. Ник.

— Ладно, забудь это, Лью. На нас всех паразитируют под предлогом патриотизма.

— И потому Томкин впустил их?

Николас посмотрел ему в лицо.

— Честное слово, не знаю.

— Да ладно! Анджеле от этого никакой разницы. Так или иначе, а до нее все те же шесть футов.

— Перестань себя терзать, Лью! Посуди сам — ты сделал все, что мог. И даже больше, чем другие. Я считаю, душа Анджелы может покоиться в мире.

Кроукер тяжело сел, обхватив голову руками.

— Я ничего не сделал. Я ничего не решил. Я нигде не успел. Просто кручу свои треклятые колеса вхолостую. И никто не собирается отвечать за смерть Анджелы — ни сейчас, ни потом.