— То же самое произошло и с Найлом, Крис, Его корабль опрокинулся и пошел ко дну от старости в возрасте тридцати трех лет. Он жил в бешеном темпе и оттого состарился преждевременно.

— Но, боже, какую музыку он играл! — Дайна покачала головой, но Крис не обратил на это ни малейшего внимания. — Он был поразительным парнем, старина Найл. Однажды я видел, как он порвал струну посредине исполнения соло. И что ты думаешь? Он не прекратил играть ни на секунду. Он взял новую струну, которую дал ему кто-то из помощников, закрепив ее, настроил, и при этом не пропустил ни единого такта, не сыграл ни единой лишней ноты. Если бы я не видел всего этого сам, то даже и не заметил, что что-то произошло...

— Ты слышал хоть слово, из того, о чем я говорила?

Крис убрал голову с плеча Дайны.

— Я слышал каждое слово, черт побери. Что ты хочешь, чтобы я ответил? Я понял, к чему ты клонишь, но это — моя жизнь.

— Вчера вечером Найл сказал мне то же самое.

— Ага. Я в этом ничуть не сомневаюсь. — Он отвернулся и взглянул на восходящее солнце. Вокруг царила тишина, которая нарушалась лишь пронзительными криками чаек.

— У тебя когда-нибудь появлялось ощущение, — произнес он наконец, — что если ты перестанешь заниматься своим делом, я имею в виду, если ты просто бросишь его, то наступит конец всему. Произойдет что-то ужасное; ты растворишься в пустоте. — Он взял Дайну за руку. — Я просто хочу сказать, что не могу вновь стать таким, каким был когда-то... — Дайне показалось, что дрожь прошла по его телу.

Бледно-розовые лучи солнца скользили по гребешкам, лениво перекатывающихся волн, но неглубокие впадины между ними по-прежнему отливали темно-серым, металлическим блеском. Дайна думала о Рубенсе, о террористах.

— Умение растворяться составляет основу моей профессии, — прошептала она. — Я занимаюсь этим изо дня в день. Это приносит мне удовольствие и, как музыка тебе, помогает выжить, словно длинная нить, связывающая воедино разрозненные кусочки моей жизни.

— Меня пугает то, что происходит, когда я не занимаюсь музыкой. На самолетах, в аэропортах, автомобилях, ресторанах. Все, что я вижу перед собой в такие моменты, это крошечные кровавые фрагменты, пустоты, в которой я теряюсь. Тогда я перестаю понимать, где я, куда я иду, и лишь вспоминаю о том, откуда я пришел: о жалкой вонючей квартирке в Сохо. — Он смотрел в сторону, старательно избегая ее взгляда. — Что, если я покину группу, и на этом все закончится? Я снова превращусь в ничто. В ничто.

Стая чаек, по-видимому, обнаружила что-то в воде, возможно, косяк рыб, ибо теперь они возбужденно чертили в воздухе мелкие круги, едва не задевая крыльями волны. Дайна видела, как они хищно щелкают клювами и, время от времени стремительно вытягивая шею, выхватывают из воды мелких рыбешек.