— Простите за беспокойство, не могли бы вы оставить здесь на память свой автограф.

Участок Бонстила находился в самом сердце деловой части Лос-Анджелеса. Он располагался в уродливом кубическом сооружении из бетона, вполне естественно выглядевшим в этой на удивление отвратительной части города и похожем скорее на бункер, построенный на случай военных действий в прилегающем к нему районе.

Тесный кабинет Бонстила находился на шестом этаже. В огромной кабине лифта стоял неистребимый запах пота и человеческого страха. Патрульный полицейский лично доставил ее наверх и довел до двери из матового стекла.

— Вот она, лейтенант.

Бонстил, оторвавшись от своих бумаг, поднял голову. Он сидел за столом, на котором громоздились в беспорядке многочисленные папки и просто отдельные исписанные листки.

— Спасибо, Эндрюс.

— Лейтенант, — патрульный поднял вверх большой палец, — она очень приятная леди.

— Оставь свои замечания при себе, Эндрюс, и исчезни.

Оставшись вдвоем, они некоторое время молча смотрели друг на друга. Резкий флюоресцирующий свет падал из углублений в отделанном звуконепроницаемой плиткой потолке. В одном углу, где находилась вентиляционная решетка, плитки почернели, точно от огня.

Перед столом стоял всего один стул из серого металла и зеленого пластика, на который Бонстил и указал Дайне, поинтересовавшись: «Хочешь кофе?»

— Я хочу выбраться отсюда, и как можно скорей, — ответила Дайна.

— Непременно так и будет. После того, как мы поговорим. Мы ведь заключили договор, помнишь?

— В наш договор не входило то, что ты будешь вести себя, как негодяй.

Он на минуту задумался. Потом он поднялся, вышел из-за стола и закрыл дверь, которую Эндрюс оставил открытой. Однако, вместо того, чтобы вернуться в свое кресло, Бонстил уселся на краешек своего стола, предварительно расчистив небольшой уголок. Указав рукой на бумаги, он сказал:

— Ты видишь все это? Это мои ежемесячные отчеты и доклады. Я ненавижу заниматься ими. У меня уже два месяца отставания и намечается третий, так что капитан собирается устроить мне выволочку. — Он сложил руки перед собой, сцепив пальцы. — У нас у всех есть проблемы.

— Если это шутка, — холодно заметила Дайна, — то она крайне неудачна.

— Я никогда не шучу.

— Интересно, — спросила она, приближаясь к нему. — В твоей груди под этим костюмом от Келвина Кляйна действительно есть сердце?

Его синевато-серые глаза на мгновение вспыхнули, но тут же погасли.

— Мне нравится одеваться хорошо.