— Бобби, — сказала Дайна, облокотившись на край пианино. — Объясни мне, почему ты никак не отреагировал на слова Тай относительно смерти Мэгги.

— Ты считаешь, что я должен поверить, будто Тай напустила на нее колдовские чары? — Он фыркнул.

— Я имела в виду нечто иное.

— Я не верю в магию, предоставляя это увлечение поклонникам Стивена Кинга.

— Что если Тай убила Мэгги? Он взглянул на нее.

— Она не способна на это.

— У нее полно злобы в душе.

— Я говорю о ее теле. Физически она недостаточно сильна, чтобы совершить то, что сделали с Мэгги. Это было под силу только мужчине. — Он провел ладонями вдоль клавиш, словно стирая с них пыль. — Кроме того, я не принимаю в расчет почти ничего из того, что она говорила тебе.

— Почему?

— Потому, — медленно протянул он, — что она любит тебя.

Дайна расхохоталась.

— Перестань. Она ненавидит меня лютой ненавистью. — Однако, произнося эти слова, она почувствовала, как судорога пробежала по низу ее живота.

— Подумай об этом, как следует, — Бонстил внимательно изучал выражение на ее лице. — Как ты полагаешь, что может испугать женщину больше всего на свете?

— Ситуация, когда она оказывается не в состоянии контролировать свои чувства.

— Именно это я видел в ее глазах. Стоило мне упомянуть твое имя, как внутри нее все коченело.

— Это из-за ненависти. Она ревнует меня к Крису.

Бонстил покачал головой.

— Ненависть оказывает на таких женщин противоположное воздействие. Это то, чем они живут. Ты думаешь, что она любила хоть кого-нибудь в своей жизни? Я в это не верю. По крайней мере, если говорить о мужчинах. Все ее мужчины были слабыми. Пусть богатыми и влиятельными, но слабыми. Она являлась источником силы. Однако, она не обладает силой сама по себе, иначе они были не нужны ей. К женщинам у нее совершенно иное отношение, видимо потому, как мне кажется, что она видит в них отражение своих сокровенных тайн.

Воображение Дайны вдруг нарисовало ей картину из далекого детства: она вместе с отцом на лодке посреди Лонг Понд на мысе Кейп-Код в один из тихих жарких августовских дней. Плоские мокрые борта и днище пахнут солью и внутренностями рыб; леска блестит на солнце, точно тончайшие нити паутины.

— Посмотри в воду, малышка, — доносится до нее приглушенный голос отца. — Постарайся увидеть сквозь солнечные блики темный крючок.