Покинув Дайну, он подошел к окну. Снаружи клочья тумана скрывали верхушки деревьев и небо, затянутое пеленой облаков.

— На что это было похоже? — спросила Дайна, поворачиваясь лицом к нему. — Я хочу знать, какие чувства испытывает человек, убивая себе подобного.

— Ни на что, — отозвался Бонстил, глядя в даль. — Потому что только так это делается. Ненависть и... страх быть убитым самому заглушают все остальное. Я не жалел, что прикончил того ублюдка. Я переживал гораздо больше, когда шел к Глории, собираясь сказать, что человек, за которого она вышла замуж две недели назад, больше никогда не вернется домой. Но я не испытывал никаких настоящих чувств. Это как черная полоса, через которую тебе необходимо перебраться, чтобы вновь ощутить себя живым существом.

Дайна приблизилась к нему.

— Жан-Карлос говорит, что нельзя позволять себе раздумывать перед тем, как нажать на курок. Бонстил отвернулся от окна и взглянул на нее.

— Кто такой Жан-Карлос?

— Он обучал нас всех обращаться с оружием. Беженец с Кубы, вырвавшийся из Морро Кастла.

Бонстил уселся на краешек софы, уронив руки на колени. Он казался очень уставшим.

— Знаешь, сколько я живу в Лос-Анджелесе, а не устаю удивляться неутомимости, с которой реальность здесь превращается в фантазию. — Он покачал головой. — Обучал вас обращаться с оружием.

— Ну да. С пистолетом и ножами...

— Господи, послушай, что ты несешь! — взорвался он, вскочив с софы. — Ты еще скажешь, что действительно умеешь пользоваться всем этим.

— Мы используем во время съемок настоящие пистолеты.

— Ну конечно. Никаких сомнений. — Не сводя с нее глаз, он выдвинул ящик стола, сделанного из черного дерева. Быстрым натренированным движением он извлек пистолет 38 калибра из простой кожаной кобуры и бросил его Дайне без предупреждения.

Она вскрикнула, но поймала его без малейшего намека на неуклюжесть или неловкость: тренировки Жана-Карлоса давали о себе знать.

— Ты сошел с ума? — воскликнула она горячо. — Он ведь заряжен!

— Он стоит на предохранителе. — На каменном лице лейтенанта не дрогнул ни один мускул, но Дайна знала, что он удивлен и немало. Он ждал, что она уронит пистолет или шарахнется от него в сторону.

— Мы работаем с таким оружием, — сказала она. — Я знаю, как пользоваться им.

— Хорошо. — Взяв ее за руку, Бонстил направился через весь дом к черному входу. Воздух на улице был теплым и липким, не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка.

— Видишь ту березу, — Бонстил показал пальцем. Судорожно глотнув. Дайна кивнула. — Она отсюда всего лишь, я бы сказал, ярдах в двадцати. Посмотрим, сможешь ли ты попасть вон в ту развилку на уровне глаз. — Он снял револьвер с предохранителя. — Давай, — настаивал он. — Покажи, как ты умеешь стрелять.