Одиссей не сошел с ума, а если он был сумасшедшим, то и Ирина стала сумасшедшей тоже. Два безумца. Но если это так, если все это было безумием, Ирина считала такое безумие счастьем и благодарила судьбу за такой чудесный дар.

Мгновение спустя тело Ирины уже содрогалось в сладостном экстазе, и Одиссей достиг вершины наслаждения одновременно с ней, и извержение было таким бурным и сильным, а его член проник так глубоко, что Ирина испытала оргазм вторично, со стоном прижавшись к груди Одиссея и слыша его стон не только ушами, но всем своим существом.

Вокруг них по воде шла сильная рябь; вода скрыла их, защитила от любопытных глаз, омыла и обласкала. Дельфин плавал на другом конце бассейна, спокойный, молчаливый, счастливый, потому что Одиссей был счастлив, довольный, потому что Одиссей был доволен.

Прошло много времени, пока Одиссей наконец оторвался от Ирины, вышел из нее, но Ирина не ощутила ни горького чувства, ни пустоты и внутренней неудовлетворенности, как обычно случалось с ней после окончания акта. Она полна была новыми образами, ощущениями, знаниями; она протянула руку и дотронулась до Одиссея, чтобы узнать: а вдруг у него вместо костей — жидкая субстанция?

Одиссей засмеялся и сказал, прочитав мысли Ирины:

— Нет-нет, пока еще нет. Но, может быть, однажды...

Ирина все еще дрожала, никак не могла прийти в себя. Все было так чудесно, необыкновенно, и только одна мысль угнетала ее: она лгала Валерию, Марсу, Наташе. Но она не хотела лгать Одиссею. И поэтому, стараясь не думать о последствиях, Ирина призналась:

— Марс просил меня кое-что у тебя узнать. Одиссей ничего не ответил. Дельфин подплыл ближе и посмотрел на Ирину странным напряженным взглядом. Она судорожно сглотнула слюну и на мгновение пожалела, что начала этот разговор, но продолжала говорить дальше:

— Марса интересует, откуда ты достал документы величайшей секретности, доступ к которым имеют немногие. — Ирина наблюдала за реакцией Одиссея затаив дыхание. — Ты сердишься на меня?

— Да ты что? Напротив, я благодарен тебе, что ты мне это сказала.

Ирина обвила руками шею Одиссея, прошептала:

— Я должна была сказать тебе с самого начала.

— Разве?

— Я не хочу тебе лгать. Никогда.

— Похвальное намерение. — Одиссей улыбнулся. Он произнес эту фразу таким тоном, что было ясно, — подобное желание он считает практически неосуществимым.

— Мне бы хотелось... — начала Ирина и замялась. — Мне нужен человек, которому я бы полностью доверяла, на которого могла положиться, не боялась бы рассказать ему все-все.

— А Волков не годится на эту роль? «Ну вот, — подумала Ирина, — наступил тот самый момент. Я должна рассказать. Одиссей поймет, обязательно меня поймет». И, набрав в легкие побольше воздуху, Ирина начала сбивчиво рассказывать: