— А если ты ошибаешься? — вмешалась Кэти. — Если никто из этого списка не имеет отношения к Бажарат?

— Не могу этого допустить. И если Стивенсу ничего не удастся сделать, то я постараюсь, чтобы этот список попал в прессу, снабженный намеками, ложью и полуправдой. И тогда властям в любом случае прядется давать объяснения. В Вашингтоне это коснется всех, даже по-настоящему святых людей.

— Но это же просто безответственный цинизм, — резко заметила Нильсен.

— Безусловно, майор, но чтобы отыскать Кровавую девочку, надо заставить паниковать главных лиц, поддерживающих ее. Мы знаем, что их здесь нет, но мы также знаем, что они проникли в верхние эшелоны власти и у нас, и в Лондоне, и в Париже. Малейшая ошибка, малейшая попытка со стороны какого-нибудь человека прикрыть себя, и за него сразу возьмутся специалисты со своими чудодейственными сыворотками.

— Как просто у тебя все получается.

— Мы начнем со списка из журнала регистрации, то есть с людей, близко связанных с ван Нострандом, а затем этот список пополнится в результате тщательной проверки каждой личности. Кто их друзья, помощники, кто их служащие, имеющие доступ к секретным материалам? Кто из них живет явно не по средствам? Есть ли у них какие-нибудь слабости, которые могли стать зацепкой для вербовки? Все надо делать быстро, создавая атмосферу страха и паники. — Зазвонил телефон, и Тайрел снял трубку. — Стивенс? — Хоторн нахмурился, зажал рукой микрофон и сделал знак Пулу:

— Это тебя.

Лейтенант взял трубку.

— Уже приземлились, Мак? Десять минут назад? Хорошо, спасибо... Откуда я, черт побери, знаю? Продай эту чертову штуку! Если бы у них были мозги, то они улетели бы на Кубу. — Пул положил трубку и посмотрел на Тайрела. — Самолет ван Ностранда приземлился, и там, похоже. Был большой переполох. Эскорт из Вашингтона поскандалил с этими Джонсами, которые бросили самолет в аэропорту, заявив, что таково было указание владельца, и смылись оттуда.

— Пора звонить на Сент-Томас, — сказал Тайрел, набирая номер. На лице его было написано нетерпение, пока он ждал соединения. Затем он нажал двойку, чтобы прослушать сообщение автоответчика. "Дорогой мой, это Доминик! Звоню тебе, совершая скучный круга вдоль побережья Италии, сейчас я у Портофино... — Хоторн побледнел, глаза широко раскрылись, все мускулы лица напряглись. Это была ложь, как, впрочем, и все, связанное с Доминик, с этой лживой убийцей, вся жизнь которой была фальшью. И Полин из Парижа была частью этой лжи, но в то же время — еще одной ниточкой, которая могла бы приблизить их к Бажарат.