— Каби! — Голос Николо отвлек Бажарат от ее мыслей, она отошла от зеркала и поспешила в спальню.

— В чем дело?

— Эти дурацкие золотые побрякушки не лезут в рукава? Левая пролезла, а правая...

— Это потому, что ты правша. Разве ты не помнишь, что всегда мучился с правой запонкой?

— Я ничего не помню, а думать могу только о завтрашнем дне.

— А не о сегодняшнем вечере? Не о президенте Соединенных Штатов?

— Извини меня, синьора, но это большая честь для тебя, а не для меня. Мое счастье в Нью-Йорке, и я горю от нетерпения! Ты слышала, что она сказала в аэропорту? Мы проведем уик-энд вместе с ее семьей.

— И ты узнаешь ее гораздо лучше, Нико. — Бажарат помогла ему вдеть запонку и отступила на шаг, любуясь в целом своим творением. — Ты великолепен, мой прекрасный портовый мальчишка.

— Все еще портовый мальчишка, синьора? — Николо уперся взглядом в свою создательницу. — Ты никогда не позволишь мне забыть об этом. Ты вознесла меня очень высоко, но никогда не позволишь забыть, что я всего лишь портовый мальчишка. Неужели это доставляет тебе удовольствие?

— Я вознесла тебя на ту вершину, где тебе и должно быть: на все воля Господа.

— Очень странно слышать это от тебя. Ты не веришь в Бога, и сама ясно дала мне это понять. У тебя свое недоступное мне мировоззрение, и мне очень жаль тебя. Многие твои поступки я искренне считаю плохими, несмотря на то что у тебя есть какие-то свои очень веские причины совершать их, которые ты не объясняешь мне.

— Не жалей меня, Нико. Я добилась своей цели.

— Цели? Какое высокое слово, синьора, оно не для меня.

— Давай оставим это... Надевай пиджак с медными пуговицами. — Николо так и сделал, и Бажарат отступила еще на шаг назад, оглядывая его. — Ты неподражаем: высокий, широкие плечи, стройный, узкая талия, прекрасное лицо, обрамленное темными волнистыми волосами. Великолепно!

— Прекрати, ты меня смущаешь. У меня есть брат, который выше меня, у него рост шесть футов и четыре дюйма, а у меня только шесть футов и три дюйма.

— Я его видела, он просто животное. Невыразительное лицо, пустые глаза, и думает очень медленно.

— Он хороший парень, синьора, и гораздо сильнее меня! Если кто-то приставал к нашим сестрам, то он отшвыривал нахала на десять футов, а мне удавалось только на четыре или пять футов.

— Скажи, Нико, ты его уважаешь?

— Обязан уважать, он ведь старший, а потом он заботится о нашей семье после смерти папы.

— И ты слушаешься его?