Майкл сделал паузу. Фадва, сидевшая с ним, медленно жевала, не понимая того, что он говорит. В ее мире все это не имело никакого значения.

— В 1989 году в руках эль-Куртуби оказался один документ. Это был пергамент, дошедший из тех времен, когда его семья еще хранила приверженность старой религии — религии, которая, случайно или по велению судьбы, стала его религией. Подобные документы называются «алхамиадо» — рукопись, написанная по-испански, но арабскими буквами. Поскольку его семья давно забыла арабский алфавит, они не могли расшифровать «алхамиадо», и он передавался из поколения в поколение всего лишь как любопытная древность. Для эль-Куртуби прочтение его не представляло трудностей.

Большинство дошедших до нас «алхамиадо» — всего лишь учебники исламского права, или жития Пророка, или комментарии к Корану — то, что может быть полезно для преследуемого меньшинства, живущего при Инквизиции и нуждающегося в наставлении. Но «алхамиадо» эль-Куртуби — документ совсем иного рода. Это было подробное описание его родословной.

Здесь интересно лишь следующее: эль-Куртуби обнаружил, что он — последний живой потомок умайядских халифов Испании. По его мнению, это обстоятельство делало его прямым наследником первых халифов, потомков своего Пророка.

Айше вздрогнула и рассеянно положила руку на голову Фадвы, гладя ее спутанные, грязные волосы и думая, какое значение все это может иметь для нее или для девочки.

— Пол считал, что эль-Куртуби был одержим проблемой отсутствия лидера в исламе. В 1985 году он написал брошюру «Хилаф эль-Хилафа», «Диспут о халифате». Именно тогда им заинтересовался мой брат. Эль-Куртуби утверждал, что уничтожение халифата Ататюрком в 1924 году стало самым большим ударом, нанесенным исламу за все время его существования. Из-за одного человека мусульмане во всем мире остались без вождя. И их нынешнее униженное положение восходит к этому предательству.

— Майкл, к чему ты клонишь? Мы окружены безумцами. Чем так выделялся эль-Куртуби?

— Разве ты не понимаешь? Он объявил себя новым халифом, правителем исламского мира по праву рождения. Если он получит достаточную поддержку, то станет связующим звеном фундаменталистского альянса от Ирака до Марокко.

— Только потому, что объявил себя халифом?

Майкл покачал головой:

— Нет, не только потому. Он должен предложить им что-то такое, чего не может предложить никто. И мой брат узнал, что именно. — Он помолчал.

Из города через мертвые развалины к ним приплыл слабый звук — такой тихий, что его можно было принять за стон, — звук адхана, призывающего на полуденную молитву.