В какой-то момент Фадва подошла к Айше и, не поднимая глаз, взяла ее за руку. Несмотря на самообладание девочки и привычку, она жила среди кошмара.

Внезапно она остановилась.

— Вот мой дом, — сказала она.

Запах здесь был особенно силен. Айше и Майкл обменялись взглядами. Дом был большой, многоквартирный. Наружные стены были в темных потеках мочи. На штукатурке еще осталось несколько сине-белых изразцовых плиток, потрескавшихся и грязных.

Они поднялись по узкой темной лестнице. Очень немного света проникало сквозь покрытые грязью окна. На одной площадке лежал труп собаки, разорванный и изгрызенный крысами. Фадва даже не взглянула на него. Она не сказала им, что когда-то это была ее собака и у нее была кличка.

Дверь в квартиру была полуоткрыта. Фадва вошла внутрь, и они неохотно последовали за ней. Здесь вон была еще сильнее.

Фадва извинилась за то, что темно.

— Нет электричества, — сказала она. — Раньше оно было, но его выключили тогда же, когда забрали машины.

Она разыскала огарок свечи и спичечный коробок и при свете огарка повела их в гостиную. Затхлое помещение все было покрыто толстым слоем пыли. На грязном полу валялось множество пустых консервных банок и немытых тарелок. На низком столике тускло блестела куча старых бутылок из-под кока-колы. Из угла на них смотрел разбитый телевизор с согнутой и перекрученной антенной. На нем сидела кукла с оторванной рукой в грязном красном платьице, как идол в храме нищеты. Бесчисленные пауки опутали всю комнату своими ловчими сетями.

— Хотите есть? — спросила Фадва.

Майкл открыл рот, чтобы отказаться, — сама мысль о еде вызывала тошноту, — но Айше опередила его.

— Я схожу с Фадвой на кухню, — сказала она. — Мы приготовим что-нибудь вкусненькое. — Она многозначительно взглянула на Майкла. — А ты тут осмотрись.

Фадва нашла еще один огарок и зажгла его для Майкла. Держа Айше за руку, девочка повела ее в другую комнату. Майкл на несколько секунд задержался в гостиной, затем вышел в коридор.

В кухне царило еще большее запустение, чем в гостиной. На полу валялись кастрюли и сковородки, рассыпанная еда, фаянсовые осколки. На стенах толстым слоем осела грязь. Были видны следы потушенного пожара.

Айше повернулась к Фадве. Губы девочки дрожали. В ее глазах стояли слезы.

— Я... я пыталась наводить порядок, — произнесла она дрожащим голосом. — Сначала, когда заболела мама, я убиралась, и... Фаузийя и Сами помогали мне. Затем... затем они тоже заболели. Они все лежали в кровати, и мне... никто не помогал. Никто не приходил... я была... одна.