— Нам действительно нужны такие друзья? — спросил Кристофер.

Сам он так и не смог увидеть в этом необходимость. Не смог понять, как такой хрупкий барьер может разделять две философии.

— Тебе сложно понять это, Кристофер. Ты не был в Европе во время войны, ты не видел, что мы делали друг с другом. Мы потеряли головы. Мы стали животными. Когда война закончилась, все считали, что зверство ушло вместе с ней. Словно так могло произойти. «Война, призванная покончить с войнами», — так мы ее называли. Но как может закончиться война? Она является частью нас, она в нашей крови. Если большевикам удастся еще больше распространить свое влияние, то будет еще одна война, куда хуже предыдущей. Моя работа заключается в том, чтобы предотвратить это любой ценой. Наш народ только что выиграл войну, и мир никогда не казался ему таким приятным. Люди хотят, чтобы мир продолжался вечно: чтобы цвел в полях мак, чтобы на полках стояли фотографии дяди Артура со всеми его регалиями, чтобы каждый день развевался на ветру национальный флаг, чтобы всю зиму горели дрова в камине. И мне страшно за них. Их вот-вот поглотят Замятин и История, а они даже не догадываются об этом. Вот почему нам необходим Унгерн Штернберг. Это достойно сожаления, но необходимо, уверяю тебя. — Он кашлянул. — Не беспокойся, он не продержится долго. В подобные времена такие люди, как он, выполняют свое предназначение. Он очистил Монголию от китайцев — и правильно сделал. Если бы мы сделали это, были бы осложнения, дипломатические дискуссии, репарации. Он будет сдерживать большевиков до тех пор, пока мы не организуем что-нибудь более цивилизованное, более постоянное. Тогда вместо него мы посадим на трон своего человека. Может быть, тибетского мальчика. Мы будем поставлять оружие и советников, денежные запасы. Мы наладим работу телеграфа, откроем банки, начнем оживленную торговлю. В конце концов, все это получится — вот увидишь. Поверь мне, что это обсуждали очень важные люди. Очень важные. Обсуждали все стороны этой проблемы. Это во благо. Ты увидишь. Все это во благо.

Рев мотора наполнял мир. Фары разрывали темноту перед ними, но как только машина проезжала, позади нее тут же образовывалась та же темнота, плотная и тревожная.

Чиндамани повернулась к Кристоферу.

— Это как волшебство, — сказала она. — Лампы, которые могут превратить темноту в дневной свет. Коробки, которые могут бегать быстрее, чем крылатые кони. Ты никогда не рассказывал мне о них, о том, что твои люди могут делать такие удивительные вещи.

— Нет, — ответил Кристофер, глядя в темноту. — Я не говорил тебе. Все, что мы делаем, — это волшебство. В один прекрасный день мы весь мир превратим в волшебную страну. Подожди и ты увидишь.