И она опять задумалась, как она будет жить, когда придет время уйти от него и вернуться к теням, которым она принадлежала.

Им понадобилось еще два дня, чтобы оставить позади Гоби и находившуюся за ней низкую гряду гор. Пять раз машина ломалась, и каждый раз Уинтерпоул клялся, что это конец. Он ругался и возился в ней, возился и ругался до тех пор, пока что-то не происходило, и машина покорялась его упорству, и они снова отправлялись в путь. Кристофер с удивлением обнаружил в таком праздном человеке, как Уинтерпоул, такое мастерство. Как оказалось, машины были страстью Уинтерпоула. Он сказал, что предпочитает их людям, и Кристофер поверил ему.

Наконец пустыня осталась позади, и они поехали по равнинам, покрытым травой. Это была страна кочевников, страна белых войлочных юрт и гарцующих лошадей, страна быстрых вольных потоков и пологих лугов, где в полной тишине паслись гигантские стада овец, коз и коров. Они проехали мимо небольшого табуна белых лошадей — у каждой на широкой груди болтался амулет в войлочном мешочке. Это были священные животные, принадлежавшие соседнему монастырю. Когда они проезжали мимо лагерей кочевников, им навстречу бежали собаки, но не успевали их облаять — они неслись на самой высокой скорости к голубому горизонту. Настроение у всех троих было приподнятое.

— Отсюда до Урги всего двести пятьдесят километров, — заметил Уинтерпоул. — Если нам повезет, завтра мы будем там.

* * *

В тот же день они натолкнулись на пурпурно-белые цветы сон-травы. Внезапно показалось, что зима осталась где-то очень далеко, а глубокие снега Тибета — не более чем мираж. Цветистый ковер простирался до самого горизонта. По просьбе Кристофера Уинтерпоул остановил машину, и они вышли.

Он наблюдал за Чиндамани, восхищенно нагнувшейся над пурпурным цветком и взявшей его в ладони.

— Понюхай его, — сказал он.

Но запах был уже повсюду, наполняя воздух густым, странным, невыносимо сладостным ароматом, напоминающим женские духи, нагревшиеся на ярком солнце.

— Я говорила тебе, что в Монголии есть цветы, — прошептала она.

С севера налетел слабый ветерок, растрепавший ее волосы. Трава и цветы пришли в движение: это был огромный безбрежный океан, колышущийся в такт только ему слышной музыке.

— Они стоят того, чтобы ты приехала сюда? — спросил он.

Она встала и улыбалась, восхищенная изобилием зеленого цвета. Для него это было обычно — просто усыпанный цветами луг. Для нее мир перевернулся с ног на голову.

Она внезапно рассмеялась и побежала по лугу, как ребенок, в первый раз вывезенный на пикник. Кристофер попытался представить ее у себя дома, в Нортумберленде, английским летом в Карфаксе, спускающуюся к реке по подстриженным, аккуратным лужайкам; но было очевидно, что она принадлежит другому миру, который не вписывается в чопорный и ухоженный английский мир.