А может быть, они постепенно превращаются в обыкновенных людей? В таких, как этот добрый ежихин квартирант. Только, наверное, они остаются бессмертными. Или живут долго-долго. Ведь богов было много, ужасно много. В каждом городе, в каждой деревне. Вот у остяков, баба рассказывала, сколько деревьев и ящериц — столько и богов.

Поэтому люди почти как боги. Не все, конечно. Некоторые…

Вот и всё.

Аленка задремала. И ей начал сниться сон. Очень страшный сон.

Два силуэта плавали в сиреневой мгле, между небом и землей, в неведомом, потустороннем мире. Один — громадная лежащая волчица с гордо поднятой головой. Второй — мохнатое существо без лица, но с огромными, ясными глазами.

— Уйди с дороги, — пророкотал низкий голос Сарамы. — Я уже знаю, где они — дева и её собачий охранник.

Саб молчал, лишь ниже пригнулся к земле, почти касаясь снега длинными руками.

— Признаюсь, я долго не могла понять, кто же стал твоей Девой, — усмехнулась Сарама. — Меня обманул её возраст. Я ведь не знала, что тебя стали привлекать маленькие девочки. Впрочем, следовало догадаться: за столько лет тебе приелись зрелые женщины, захотелось чего-нибудь необычного…

Саб молчал, только ниже склонил голову.

— Ладно. А теперь — убирайся. Или я убью тебя. Выпущу из тебя кровь! И ты, наконец, околеешь, станешь как обычная человеческая падаль. Я скормлю тебя воронью. Оно жаждет — слышишь?

Саб молчал.

Сарама обернулась к кому-то назад:

— Пора. Проверь всё вокруг.

Из мглы высунулась морда Коростылева, — морда человека, который начал было превращаться в волка, но остановился на полпути.

— Проверяю, госпожа. Никаких следов.

— Ничтожество… Зачем же тебе дан дар всевидения?

Морда исчезла.

Сарама взглянула на Саба.

— Прощай, собачий, скотий, куриный, или какой там ещё бог…