За спиной он услышал шум и оглянулся на радиорубку. Она полыхала огнем. В оранжевых отблесках пламени Холлис увидел бегущих за ним пограничников. С каждым шагом он все больше убеждал себя, что Лиза не осталась ждать его. И Сэм был бы несказанно рад этому. Ему было просто очень больно от того, что уже никогда не увидит ее. Холлис остановился на том месте, где только что стоял вертолет. Он поднял глаза вверх, но ночное небо было пусто. Один из прожекторов поймал Холлиса лучом света. Сэм увидел силуэты людей, цепочкой окружавших его со всех сторон.

– Ты окружен. Сдавайся! – донеслось до него.

Холлис припал на колено и выпустил очередь вокруг себя. Пограничники попадали на землю, но не стали открывать ответный огонь, чтобы не попасть друг в друга. Сэм наблюдал, как они короткими перебежками, пригнувшись приближались к нему. Яркий луч прожектора слепил Сэму глаза. Он выпустил очередь в прожектор и стрелял до тех пор, пока тот не потух.

– Сдавайся! Бросай оружие! – снова услышал Холлис.

Патроны в магазине кончились, и он замер в ожидании с пистолетом в руке. Теперь пограничники находились метрах в пятидесяти от него. Сэм разрядил в них всю обойму и приготовился умереть.

– Я не сдамся вам, сволочи! Подойдите и возьмите меня!

Но никто ему не ответил. Сэм услышал, как кого-то рвет, потом раздался стон, и он все понял. Нервно-паралитический газ, идущий с севера, уже настиг первую группу его преследователей, но пока не добрался до него. Лучи прожекторов со сторожевых вышек тоже больше не двигались.

Он оглянулся назад. С подветренной стороны к нему по-прежнему приближались пограничники. Теперь Сэму стало совершенно безразлично, кто доберется до него первым: преследователи или газ. Он не испытывал страха перед смертью. Ведь если бы не те считанные минуты в хайфонской бухте, то последние пятнадцать лет своей жизни Холлис мог бы провести здесь. Судьба просто одолжила ему еще несколько лет, которые теперь придется оплатить сполна. Он всегда знал, что это рано или поздно случится.

Его могила на Арлингтонском кладбище уже была занята, и не имело никакого значения, что там покоился не его прах, а какого-то несчастного русского. Его жизнь уже стала чем-то лишним, точно так же, как и лишними стали жизни находящихся здесь пилотов. С самого начала Сэм знал, что, играя в игру Айлеви, приближал именно этот конец, и он подумал, что совершенно справедливо для него оказаться сейчас здесь, вместе с этими людьми, которые никогда не вернутся домой.

И еще он знал, что мог бы выскочить из радиорубки двумя минутами раньше. Но задержался там вполне сознательно, углубившись в постижение человеческого безумия.