Фархадов в компании теперь вовсе не появлялся, полностью передоверившись энергичной невестке. Тем больший переполох вызвал внезапный его приезд среди бела дня. О появлении хозяина Коломнин догадался по всплескам голосов в коридоре. Подметил и то, что в звуках этих было куда меньше верноподданических ноток, чем прежде, – служащие давно разобрались, у кого в руках бразды правления. Но в то же время приветствия звучали вполне искренние, – Фархадова любили.

Через некоторое время к Коломнину заглянула Калерия Михайловна, оживленная и встревоженная одновременно.

– Сергей Викторович, Салман Курбадович просит зайти. Но только, вы уж недолго. Валокордину я, конечно, приготовлю…

Коломнин понимающе кивнул.

Войдя в тусклый, едва освещенный настольной лампой кабинет, Коломнин принялся озираться: Фархадова на привычном месте не оказалось. Лишь всмотревшись, обнаружил его очертания в кресле подле зашторенного окна.

– Присаживайся, Сергей, – глухо произнес Фархадов, очевидно, занятый своими раздумьями. – Ну-с, как без меня тут справляетесь?

– Трудно без вас, конечно, – отвечая дежурной фразой, Коломнин заметил, как мелко подрагивает в узком дневном луче рука, и понял причину, по которой тот предпочел укрыться в темном углу, – за короткое время патриарх резко одряхлел.

– Что? Сдал? – Фархадов проследил за направлением взгляда. – Устал я.

И, будто в подтверждение этих слов, захлебнулся в приступе кашля, который попытался погасить, прижав к губам платок.

– Сухой, зараза, – отер он усы. – Врачи говорят, что если мокрота отходит, вроде как лучше. И надо же: нет этой мокроты. Всю жизнь по сугробам, по рекам да по болотам. А внутри одна сухость осталась. Смешно.

– Не очень.

– Ладно, это все промежду прочим. Докладывай, как тут Лариса.

– Сверх всяких ожиданий! Готовый просто гендиректор. Конечно, до вашего уровня ей далеко. Да и всем нам.

– Не мельтеши.

– Что?

– Не болтай, говорю, впустую. Какой еще там уровень? – в Фархадове будто пробудилась прежняя грозная сила. – И впрямь за дурака, что ли, держишь? Мой уровень там остался.

Он повел головой в сторону стены, где, невидимая в темноте, висела фотография чумазого, захлебывающего восторгом азербайджанца, отплясывающего возле бьющего нефтяного фонтана.

– Нет хуже, чем пережить самого себя, – признался старик. – Впрочем, есть. Когда при этом надо делать вид, что ты прежний… А ты упертый, как заметил. Работать умеешь. И, что важнее, других заставить можешь. А Лара хоть и возомнила о себе, но – женщина. Мягковата пока. Подопрешь ее?

– Какая из меня подпорка? Я человек банковский, подневольный. Шестерка, – напомнил мстительный Коломнин.