— Он заметил камеру, — сказала я.

— То есть? — не понял Зебровски.

— Посмотри на его лицо. Ему не нравится, что его снимают.

— Наверное, знал, что собирается с ними делать, — предположил Мерлиони. — И не хотел, чтобы его видели с жертвами перед убийством.

— Может быть. — Я все глядела на его лицо, и, кажется, оно мне было знакомо.

— Узнаете его? — спросил Брэдли.

Я подняла на него глаза. Лицо у него было безразличное, безэмоциональное, но я в его невинный вид не поверила.

— Откуда бы?

— Ну, он оборотень. И если это тот, кого мы ищем, я думаю, вы могли его где-нибудь видеть.

Врал Брэдли, я это чуяла. Даже у меня не хватило бы бестактности в лицо обвинить его во лжи, но от необходимости что-нибудь сказать избавил меня звонок моего сотового. Сегодня я его носила с собой, закрепив на поясе, — на тот случай, если вдруг Мюзетт и компания не захотят уезжать из города без шума. Считайте меня глупой, но я им не верила.

— Алло?

— Это Анита Блейк? — спросил женский голос, которого я не узнала.

— Да.

— Говорит детектив О'Брайен.

Как ни странно, за всей этой вампирской политикой и новым убийством я не успела подумать о разыскиваемом международном террористе Леопольде Хайнрике.

— Рада вас слышать, детектив О'Брайен. Что случилось?

— Мы идентифицировали две фотографии, которые вы отобрали.

— Я приятно удивлена. Качество было просто ужасное. 472

— Лейтенант Николс — вы его видели один раз — их выбрал.

Мне понадобилась секунда, чтобы вспомнить это имя.