— Майк, это Гриффин. Ты поговорил с тюремным начальством? Что он там сказал?

— Прайс сказал... Прайс сказал, будто уже говорил тебе об этом и что по-прежнему ждет твоего визита.

Уже говорил тебе об этом... «Кто убил Сильвию Блэр, Дэвид?» — «Эдди Комо».

А, дьявол! Голова Гриффина поникла. Комната, в которой он находился, надвинулась на него и исчезла. Полтора года прошло. Восемнадцать месяцев, наполненных болью, усердными стараниями, осмотрительностью, работой над собой, пошли прахом, и он снова оказался там же, где и был. По колено увязнув в очередной запутанной и извращенной игре Дэвида Прайса. Гриффин сделал глубокий вдох, стремясь собраться с мыслями, встряхнуться. Мертвец не мог убить Сильвию Блэр. Тут произошло что-то другое. Нечто такое, благодаря чему на месте преступления оказалась ДНК Эдди Комо.

А потом в памяти опять всплыл тот разговор с Фитцем, в понедельник после полудня: «Так почему же Эдди, который не оставил после себя ни волосинки, ни частицы кожи, ни отпечатков, оставляет на месте преступления латексные жгуты? Почему он, с одной стороны, научился до тонкостей скрывать все следы, а с другой, оставляет вам буквально свою визитную карточку?»

Фитц тогда гневно заявил, что полиция Провиденса не подставляла Эдди Комо. Теперь же наконец Гриффин с ужасом и отвращением начал догадываться, кто это сделал.

Игры, головоломки... Нет, игры, судя по всему, были совсем не в духе Эдди. Но Гриффин знал другого человека — человека с еще более молодым лицом, который обожал играть в игры. Который также любил пользоваться письмами и телефонными звонками, только в отличие от Эдди в них он никогда не заявлял о своей невиновности. Человека, который вот уже два дня подряд заявляет о том, что владеет конфиденциальной информацией, и даже любезно прислал Гриффину открытку с поздравлением по случаю нового расследования.

А потом Гриффин стал опять думать про эту треклятую ДНК, про единственную улику, указывающую на Эдди Комо. Про ДНК, которая предположительно вымывалась из тела жертв с помощью гигиенического средства фирмы «Беркли и Джонсон»... Разве что... Какую худшую ошибку может совершить детектив? Позволить себе четкое и определенное допущение. А какое самое главное допущение все они сделали? Допущение о том, что спринцевание было применено с целью удалить ДНК с места преступления. Сукин сын!

Оставшиеся куски головоломки, щелкая, начали укладываться на свои места, и в какой-то момент... На короткий момент Гриффин почувствовал такое бешенство, что утратил дар речи.

— Что происходит? В чем дело? — вопрошал Уотерс с другого конца линии.