— В Педлар-ярде большинство знали его как Ала.

— Ал. — Она словно обдумывала это. — Это предполагает совсем новую личность, правда? Звучит жестче и более мужественно.

— Да. — Пауза. — Моя мама знала, кем он был, да? Она знала об Освенциме?

— Из того, что ты рассказал мне о ней, я думаю, она должна была знать достаточно много. Когда он был еще совсем маленьким, я часто говорила с ним о годах, проведенных в Вене, о встрече с Конрадом — служанка и богатый аристократ. Я пыталась рассказать это ему как сказку.

— Моя мама все это знала. Она и мне это рассказывала как сказку. Но не об Освенциме.

— Я никогда не говорила с Альрауне об Освенциме, — сказала Алиса. — Но он жил там, пока ему почти не исполнилось четыре, и у него наверняка остались воспоминания.

— Я думаю, мама знала об Освенциме. Но она обычно говорила, что в мире есть темные места, а мы всегда будем сочинять истории только о хороших местах. О местах, полных света.

— Когда ты мне рассказываешь о ней такие вещи, я очень сожалею, что не знала ее, — довольно грустно сказала Алиса.

— Я бы хотел, чтобы ты знала ее. Она была немного похожа на тебя, я не имею в виду внешне. Но когда она говорила, она могла заставить тебя поверить, что в жизни впереди тебя ждут действительно хорошие вещи. Она могла заставить тебя забыть то плохое, что произошло в твоей жизни.

— Это очень хорошее качество, — тут же сказала Алиса. — Я думаю, она передала его тебе.

— Правда? У нее не было этого целиком, в той полной мере, как у тебя. Но все же это присутствовало, — пауза. — Ты думаешь, вот почему он женился на ней?

— Потому что она напоминала ему меня?

— Да.

— Это возможно. Мне жаль, что он сделал ее такой несчастной. Мне жаль, что она так умерла... и мне еще больше жаль, что тебе пришлось быть там, когда все это случилось.

— В конце она ненавидела его. Я тоже его ненавидел. Жестоко...

Алиса очень медленно, почти как будто она боролась где-то внутри с самой собой, сказала:

— Но ты должен попытаться простить кое-что из того, что он сделал, Майкл. Нельзя целиком винить его одного.

Глава 31

Глава 31

За зловещими воротами Освенцима начала шевелиться жестокая весна, и каким-то образом Альрауне выжил в те несколько первых недель.