Когда свернули на лесную дорогу, Дашкино сердце застучало чаще. Чтобы не выдать волнения и страха, она сунула в рот мятную конфету. На дне правого кармана ветровки лежал баллончик с перечным газом, сейчас, когда скорость упала до тридцати километров, можно брызнуть в морду этого типа и попытаться выбраться из машины, пока он будет протирать глаза и чихать. Можно… Но есть проблема.

Водила не опускает боковые стекла, значит, и Дашка наглотается ядовитого газа по самые гланды. Еще неизвестно, кому станет хуже, этому субъекту или ей самой. Дашка придумывала разнообразные способы спасения, но не оказалось среди них того единственного, который дает ей верный шанс. Значит, надо сделать вид, будто она морально сломалась, и не имеет сил к сопротивлению. Выгадать удачный момент. А там уж как бог пошлет. Лишь бы мерзавец не обыскал Дашку.

Бумер, свернув с грунтовки, остановился возле рубленного дома, потемневшего от старости. Неподалеку сенной сарай и еще какие-то хозяйственные постройки. Что ж, лежбище выбрано со знанием дела. Наверняка, в это захолустье никто сутками не заглядывает. А уж кричи, не кричи — дохлый номер. Ни одна собака не услышит. И от трупа избавиться проще простого.

— Вылезай, — сказал Кот. — Вон в доме поговорим. Кстати, что у тебя в мешке?

— Акваланг и баллоны со сжатым воздухом, — ответил Дашка. — Это не мое, брата.

— Брата? — переспросил Кот.

— Вот именно, — Дашка решила, что сейчас самое время приврать. — Он у меня спортсмен-разрядник. Здоровый такой, два метра с гаком. Одним словом — атлет. Акваланг, штанга, карате — это его профиль. И на руку очень не сдержанный. Он как раз со дня на день должен с зоны выписаться.

— Правда? — с издевкой переспросил Кот.

— Кривда. Его Николаем Шубиным зовут. Спроси любого парня в городе, моего брата каждая собака знает, он в большом авторитете. Из-за меня, между прочим, зону топчет. Это у него уже пятая ходка. Одному типу, вроде тебя, Колька пустил кровь изо всех дырок, а морду превратил в кусок фарша. Ну, когда тот кекс назвал меня обидным словом. Лучший пластический хирург города, когда увидел пострадавшего, просто руки опустил, даже прослезился. И отказался от операции. Говорит: я не умею превращать отбивную в человеческое лицо.

— Значит, братан у тебя крутой? — спросил Кот, вспоминая тщедушную фигуру Кольки Шубина. — Атлет?

— Приятно, что ты это запомнил. Покруче десятерых как ты. Вместе взятых. Он руки и ноги людям ломает — мимоходом. Ну, а если уж ко мне кто пальцем прикоснется, считай — все. Трупешник. Поэтому перед тем, как вздумаешь соваться со своими граблями, съезди в похоронное бюро. Походи, посмотри и выбери гроб по своему вкусу. И по деньгам. И заодно уж закажи надпись на могильной плите. И жалобную музыку. А то похоронят в наструганном сосновом ящике.