Он слышал ее. Слышал, по крайней мере, что впереди кто-то идет. Помнил ли он ее походку? Широкий, уверенный шаг. Она ненавидела зонты, не любила толпу. Аркадий поспешил за отдававшимися эхом шагами, боясь, что если промедлит, она уйдет еще дальше. Конечно, если только это она. Тропинка, похоже, сворачивала в сторону. Над головой в тумане терялись вершины буков. Деревья пониже склонились по бокам аллеи, словно прося подаяния. Там, где тропинка пересекала ручей, над водой, словно призрачное видение, клубился пар. Какое-то живое существо, похожее на большую гусеницу, быстро перемещалось с места на место, обнюхивая сырые листья. Вблизи оно оказалось таксой с жесткой, как проволока, шерстью. Сзади ковылял одетый в желтый плащ хозяин с совочком и целлофановым мешочком в руках.

А Ирина исчезла из виду — если только это была Ирина. Сколько лет виделась она ему во многих женщинах! Это была несбыточная мечта, кошмар всей его жизни.

Казалось, Аркадий остался один во всем парке. Он слышал, как на листья медленно садится туман, как на влажную землю падают с буков орешки, как порхают в ветвях невидимые птицы. Посветлело, и он увидел, что стоит на краю широкой поляны, окруженной густой зеленью. В дальнем конце поляны мелькнула и исчезла белая фигура.

Стараясь ровно дышать и высоко, словно журавль, поднимая ноги, он побежал по траве. Когда он добежал до места, где мелькнул светлый плащ, в пределах видимости опять никого не было. Но теперь он по крайней мере знал, в каком направлении она идет. Тропинка вела вдоль красновато-коричневой стены кленов и лениво клубящегося пара еще над одним ручьем. Он снова услышал шаги и, когда кончились клены, увидел ее, идущую с сумочкой через плечо. Плащ был скорее серебристый, чем белый. Ничем не покрытые волосы потемнели от дождя. Она оглянулась и, ускорив шаги, пошла дальше.

Они двигались с одной скоростью в десяти шагах друг от друга по темной еловой аллее. Там, где тропинка сузилась и лентой побежала промеж берез, она задержала шаг, потом остановилась и прислонилась к белому как снег стволу березы, ожидая, когда он нагонит ее.

Они молча пошли рядом. У Аркадия было ощущение, будто он приблизился к лани. «Одно неосторожное слово, — думал он, — и она стремглав умчится прочь, навсегда». Когда она повернула к нему лицо, он не осмелился заглянуть ей в глаза. Достаточно того, что они шли бок о бок. Одно это уже было победой.

Его очень огорчало, что он предстал перед ней в таком жалком виде: ботинки облеплены мокрыми листьями, одежда прилипла к спине, тощий, как жердь, в глазах голодный блеск.