— Мне хотелось найти тебя, не причинив вреда, поэтому я обратилась к твоему отцу.

Аркадий пробовал представить себе эту картину. Все равно что голубка, летящая в открытую печь. Правда, отец в свои последние годы изрядно поостыл.

— Он рассказывал мне, как геройски ты держался, как они пробовали тебя сломить, но ты заставил их вернуть тебя в прокуратуру, рассказывал, что тебе поручали самые трудные дела, и ты никогда не терпел неудач. Он очень гордился тобой и говорил без конца. Хвалился, что часто с тобой видится, и обещал, что ты мне напишешь.

— Что еще?

— Что ты слишком занят, чтобы обращать внимание на женщин, но что у тебя нет от них отбою.

— И все это звучало вполне правдоподобно?

— Он говорил, что единственная трудность в том, что ты фанатик и порой ставишь себя слишком высоко. Что только Богу, мол, судить о некоторых вещах.

— На месте генерала Кирилла Ренко я бы не стремился предстать перед Божьим ликом.

— Он говорил, что все больше думает о тебе. У тебя были женщины?

— Нет. Некоторое время я провел в психиатрических лечебницах, потом был отправлен этапом по Сибири, потом Камчатка, плавбаза. Возможности небогатые.

Она его прервала.

— Погоди. Я помню Россию. Там всегда есть возможности. Когда вернулся в Москву, небось сразу завел женщину.

— Я любил. И женщин не искал.

— Любил меня?

— Да.

— Ты фанатик.

Они шли вдоль покрытого белым туманом пруда. Крошечные капли дождя жемчужинками падали на воду. Неужели это все то же озеро?..

— Аркаша, что нам делать?

Выйдя из парка, они зашли в университетское кафе с шипевшими кофеварками из нержавеющей стали и украшавшими стены плакатами с видами Италии — снежными склонами Доломитовых Альп и живописными кварталами Неаполя. Остальными посетителями были студенты, склонившиеся над раскрытыми книгами, с огромными чашками кофе в руках.