— В некотором смысле так, — согласился Аркадий.

— Сегодня днем вы говорили, что даже не знаете эту женщину. А вечером она выступает вашей свидетельницей, — Петер принялся ходить в комнате. «Габариты и энергия у него, как у Бори, — подумал Аркадий, — но в нем больше вагнеровского: Лоэнгрин, который по ошибке оказался не в той опере».

— Где Бенц? — спросил Аркадий.

— Удрал, — ответил Петер. — Час назад сел в самолет на Москву.

«Неплохо подгадал, когда покинуть Берлин. Может, он сбрасывает с себя личину Бенца, — предположил Аркадий. — Возможно, теперь Бориса Бенца никогда больше не увидят. Убрать Махмуда, конечно, куда важнее, чем цепляться за имущество немецкой „Фантази турз“. И все равно он был удивлен: Боря не из тех, кто упускает свое.

— Бенц сел в самолет вместе с Максом Альбовым, — сказал Петер. — Оба улетели.

— Макс сюда заходил, — заметила Ирина.

Аркадий вспомнил, что, прежде чем подняться на шестой этаж, лифт остановился на его этаже. Должно быть, Макс приезжал уложить вещи.

— Зачем ему ехать в Москву?

— Они полетели чартерным рейсом, — сказал Петер.

— Как им удалось в последний момент попасть на ночной чартерный рейс?

— В последнюю минуту там оказалось много свободных мест, — сказал Петер.

— Почему?

Петер поглядел на Аркадия с Ириной.

— Разве вы не слыхали? Здесь что, нет ни радио, ни телевизора? Должно быть, вы единственные в мире, кто ничего не знает. В Москве переворот.

Ирина тихо засмеялась:

— Наконец-то.

— Кто захватил власть? — спросил Аркадий.

— Так называемый ГКЧП. Армия ввела технику. Это все, что известно.

Переворот был той самой предсказываемой катастрофой, которая стала давно ожидавшимся итогом русских страхов, и тем не менее новость потрясла Аркадия. Макс и Боря, должно быть, тоже были застигнуты врасплох.