Посередине площади, пристроившись со стороны сумки, ее догнал Аркадий со словами:
— С картиной стоимостью в пять миллионов так не обращаются.
Она все-таки была напугана и остановилась. Он оценил неподдельность ее первой реакции — бешенства. Содержимое сумки было обернуто пластиком.
— Надеюсь, что не промокнет, — заметил он.
Рита двинулась дальше. Он ухватился за ручку сумки.
— Я закричу. Позову полицию, — пригрозила она.
— Кричите. Думаю, что немецкой полиции невероятно скучно живется, по крайней мере, будет скучно, когда не станет русских. Полиция не будет в восторге от рассказа о вас и Руди Розене, хотя это вряд ли облегчит ваше положение. Значит, Макс и Боря бросили вас?
Аркадию нравилась ее способность держать удар. Она привыкла иметь дело с мужчинами. На лице появилось менее жесткое, более благоразумное выражение.
— Я не собираюсь ждать, когда здесь появятся чеченцы, — она неопределенно улыбнулась. — Может быть, уйдем с дождя?
Он подумал было о беседке, но Рита направилась через улицу к стоявшим под тентами столикам ресторана. Это был тот же самый ресторан, что и на видеопленке, и она направилась к тому же столику, за которым поднимала бокал со словами: «Я тебя люблю». Внутри ресторана — темнота. Во внутреннем дворике, да и на всей площади, они были одни.
Несмотря на ранний час, Рита накрасилась, превратив лицо в свирепую экзотическую маску. Красный плащ на ней был из какой-то тускло поблескивавшей ткани, хорошо сочетавшейся с губной помадой. Аркадий, дернув за «молнию», расстегнул его.
— Зачем вы это? — спросила Рита.
— Скажем, затем, что вы привлекательная женщина.
Они сели, каждый держа руку на лежащей под столом сумке. Из-за того, что плащ был расстегнут, карманы отвисли, и в них невозможно было сунуть руку.
Аркадий спросил:
— Помните русскую девицу, которую звали Рита?
Маргарита ответила:
— Хорошо помню. Работала что надо. Запомнила одна — она всегда умела договариваться с милицией.
— И с Борей.
— Долгопрудненские ребята брали девушек в гостинице под свою защиту. Боря был одним из друзей.