— Стой! Останови машину! — Минин ткнул пистолетом в голову Аркадия.

Мотоцикл коснулся бордюра и покатился огненным клубком. На всем длинном спуске Ким был единым целым с мотоциклом. Потом движение огненного шара прекратилось, он закружился на месте, и из него выкатился горящий шлем. Аркадий на полной скорости промчался мимо, Минин нажал спусковой крючок. «Стечкин» не выстрелил. Он вспомнил о предохранителе и поменял руки, но Аркадий поднял наган и направил на него.

— Убирайся! — он снизил скорость до пятнадцати километров — достаточно для того, чтобы Минин, выпрыгнув, не устоял на ногах. — Прыгай!

Аркадий наклонился, открыл правую дверцу и вытолкнул Минина. Но дверь широко распахнулась, и Минин, уцепившись за нее, повис на внешней стороне, прижавшись к стеклу. Он разбил пистолетом стекло, просунул локти и прицелился. Аркадий резко затормозил. Минин выстрелил, и позади Аркадия разлетелось боковое стекло. Дверцу дернуло — у Минина слетела шляпа. Далеко позади горел мотоцикл. Впереди показались огни эстакады кольцевой дороги. Аркадий снова ударил правой ногой по дверце, а левой до отказа нажал на акселератор. Из-за веса Минина и сопротивления воздуха дверца качнулась обратно. Как только она вернулась в первоначальное положение, Минин снова открыл стрельбу, вдребезги разбив задние и боковые стекла. Аркадий направил машину в сторону обочины и ударил об угол эстакады.

Под эстакадой было необычайно темно. Когда «Жигули» выехали на свет, правая дверца болталась, как сломанное крыло. Минина не было.

У Аркадия не осталось ни одного проводника, но теперь он был абсолютно уверен, что возвращается в знакомые места. Он смахнул осколки с сумки. Ветер свистел сквозь висевшую дверцу и разбитые окна.

Аркадию вспомнилось, что советские автомобили постоянно совершенствовались, избавляясь от излишней роскоши.

У него была новая модель.

38

Когда Аркадий в первый раз проезжал через эту деревню, женщины на обочине торговали цветами. Теперь все было иначе. Деревня казалась покинутой, окна без света, словно сами дома хотели укрыться от людских глаз. Под дождем вздрагивали подсолнухи. Испуганная светом фар, с огорода удирала корова.

Колеи на дороге были заполнены водой. Танки измесили грязь до жидкого состояния. Там, где они двигались по два в ряд, остались поваленные заборы и поломанные фруктовые деревья. Аркадий ехал на своих «Жигулях» на малой скорости, словно в лодке.

С другой стороны деревни поля были поровнее и дорога попрямее, хотя и более изъезжена. В полукилометре правая сторона дороги разрушена гусеницами, въезжавшими со стороны поля. Грязь лежала пластами — свидетельство того, что танки маневрировали на дороге, вращаясь на одной гусенице. «Похоже на военный парад, — подумал Аркадий, — если не считать, что он проходит на картофельном поле и при малом стечении зрителей».