Блэар, прихвативший с собой из гостиницы бутылку бренди, выставил ее на стол:

— Ну, тогда я совершил ошибку.

Нос у Смоллбоуна задрожал и потянулся в сторону бутылки, словно отыскивающий воду корешок растения. Казалось, он способен учуять запах бренди даже через стекло.

— Вообще-то, наверное, после целого дня работы и длинного пути домой под проливным дождем я заслужил глоточек.

— Насколько я знаю, доктор Ливингстон, тот самый известный миссионер, всегда советовал пить от простуды красное вино.

— Ну, вот видите!

Смоллбоун наконец отыскал две чашки и теперь с интересом коллеги-химика наблюдал, как Блэар разливает по ним содержимое бутылки. Лицо шахтера было отмыто дочиста по самый воротник рубашки, как и выглядывавшие из манжет руки, белки глаз покраснели от профессиональной болезни шахтеров — постоянного раздражения угольной пылью. После первого же глотка глаза Смоллбоуна повлажнели, в их взгляде отразилось облегчение.

— Наверное, миссис Смоллбоун возносит сейчас молитву за какую-нибудь безбожницу. Вместе с преподобным Чаббом. Они сейчас трудятся за нас обоих, да благословит их Господь!

— За миссис Смоллбоун!

Они выпили за ее здоровье.

— Вы не будете возражать, если я продолжу работать? — спросил Смоллбоун. — Я сам готовлю заряды, в том числе и немного лишних, на продажу.

— Конечно, продолжайте, я никак не хочу вам мешать.

— Благодарю вас. — Смоллбоун достал длинную глиняную трубку, примял табак и поднес к нему уголек из печки.

— У вас здесь столько пороха, половину Уигана взорвать можно.

— Весь Уиган, — с гордостью ответил Смоллбоун.

— Весь?

— Здесь под нами старые заброшенные шахты. Рудничный газ из них просачивается даже в чуланы и шкафы. Бывали случаи, когда кое-кто из соседей заходил в чулан с лампой и взлетал на воздух. Но зато тут квартплата низкая.

— Вам самим должны были бы приплачивать за то, что вы здесь живете.

— Обязательно передам ваши слова епископу Хэнни, как только с ним увижусь.

— А шахты, которые под вами, тоже принадлежат Хэнни?