И снова милорд все рассказал, он даже исправил недостатки, возникшие в признании, которое он сделал в своих личных покоях. Он не упомянул имени Мишеля, хотя других детей вспоминал подробно и с указанием имен – особенно мальчика по имени Виан, обезглавленное тело которого Пуату засунул в отхожее место.

Как и было обещано, он подробно рассказал о времени, когда ступил на эту ужасную дорогу, но не сдержался и обвинил в своих несчастьях других.

– ...С самого юного возраста, и что я грешил против Бога и нарушал Его заповеди и нанес оскорбление нашему Создателю из-за того, что со мной неправильно обращались в детстве, когда, не знавший ни в чем отказа, я делал все, что хотел, и доставлял себе удовольствие, совершая всевозможные дурные поступки.

...Что я грешил против природы способами, описанными без привлечения подробностей в статьях обвинения, и согласен на то, чтобы они стали всеобщим достоянием и были переведены на доступный язык, потому что большинство жителей этих мест не знает латыни. Пусть, к моему величайшему стыду, эти показания будут выставлены на обозрение народа, потому что, только признавшись открыто в своих преступлениях, я смогу получить прощение Бога и отпущение грехов. Из-за того, что в детстве я был очень тонкой и чувствительной натурой...

Брат Жан ла Драпье сидел с одной стороны от меня, а брат Демьен де Лиль – с другой. Они одновременно схватили меня за руки, когда я, не в силах справиться с гневом, попыталась встать.

Мой голос прозвучал тихо, но слова я выговорила очень четко:

– Он никогда не был тонкой и чувствительной натурой.

– ...Я стремился к разнообразным удовольствиям и совершал дурные поступки, как только мне представлялась такая возможность. Прошу вас, отцы, и матери, и соседи всех маленьких мальчиков, живущих на этом свете, заклинаю вас, прививайте им хорошие манеры, воспитывайте собственным примером и, опираясь на учение церкви, внушайте им вечные истины и наказывайте их, чтобы они не угодили в ту же западню, в какую попал я. Движимый страстями и стремлением удовлетворять свои чувственные желания, я заманивал к себе и приказывал своим слугам приводить маленьких детей. Их было так много, что я не могу назвать точного числа. Я всех убивал – сам или это делали мои слуги, – но лишь после того, как совершал грех содомии, изливая свое семя им на животы, как после их смерти, так и до. Де Силлэ и де Брикевилль, как правило, были со мной, а также Пуату, Анри, Россиньоль и малыш Робин.

Мы мучили детей самыми изощренными способами, например распарывали им животы или отрезали головы кинжалами или простыми ножами. Иногда мы наносили сильный удар по голове дубиной или чем-нибудь вроде того. А еще мы связывали их и подвешивали на крючок или деревянный гвоздь, и я насиловал их, пока они умирали. Множество раз я садился на живот умирающего ребенка и смотрел, как он отходит в мир иной. И мы – Анри, Пуату и я – смеялись над ними.