Это было опасное время. Время, когда Уайти Доббс был наиболее уязвим. Он тщательно перебирал в памяти расчеты, зная, что другого выхода нет. Для того чтобы быть там, где он хотел, и тогда, когда он хотел, ему придется провести два часа в Черной Долине и переместиться в другую часть округа. Таким образом можно было удержать связующий полет – только такая связь открывала новый мир возможностей.

Это также давало ему возможность оказаться в полночь на вершине холма Хокинса. Именно в это время все аномалии достигали своего пика. В это время его план имел шанс сработать лучше всего.

Положение ухудшилось еще и из-за того, что Джон украл его подсчеты. Впрочем, это неважно. Даже Дин не смог бы расшифровать почерк на той странице вовремя, чтобы уловить разницу. Ведь не мог же?

Заноза смятения вонзилась Доббсу в сердце. Он мысленно вырвал ее. Смыл ее. Ведь ничто не может достаточно испугать после того, как его похоронили заживо, когда не было выхода, не было надежды. Ничего не было.

Доббс с отчетливостью помнил все события той ночи, ведь они были врезаны в память острым лезвием страха. Гроб душил своей замкнутостью, своими крошечными размерами, сжимавшимися с каждой минутой. Доббс сломал нож, пытаясь выбраться оттуда, и даже в духоте чувствовал горячие соленые потоки крови, брызгавшие в лицо, когда он сделал отбивные из своих рук, молотя ими по неподатливой крышке гроба.

Нет выхода, нет выхода. А потом он отправился к Сатане.

Все началось с каких-то нервных мурашек, бегавших по его шее. Потом волна – ее просто никак нельзя было объяснить. Огненно-белая волна, электрический огонь, охвативший тело с головы до пят. Такую боль он никогда еще не испытывал, словно Бог взял паяльник и прикладывал его к каждому атому тела Доббса.

Ослепляющая, невероятная боль. Но он не ослеп. Доббс мог видеть, и то, что он видел, заставило его уже и так хрупкое сознание рассыпаться на тысячу осколков.

Свет, ослепительный голубовато-белый свет, а затем темнота. Потом огонь.

Уши его наполнились звуками. Человеческие крики, сирены, взрывы, смех. Снова огонь. Везде. Вокруг него, в нем – огонь. Желтовато-оранжевый и обнаженно-красный. Огонь объял всю его суть, но не касался тела.

Доббс был внутри ада. Но не горел.

Преисподняя. Он попал в преисподнюю.

Но оказалось, что нет. Прошли месяцы, прежде чем Доббс смог понять, что какую-то долю секунды он находился в самом сердце взрыва реактора Дина в центре исследований «Энекстех«, рассеявшего осколки и смятение во времени и пространстве.

Но в первый момент Уайти Доббс был уверен, что он умер и попал в ад. Потом он упал.