Огонь погас. Гроб исчез. Уайти Доббс стоял на четвереньках на холодном плиточном полу. Вначале он даже не понял, что кричит во все горло, пока не услышал звука эха в большой стерильной комнате. Остальные также кричали. Мужчины и женщины в длинных белых халатах – некоторые сидели за лабораторными столами, другие работали за невообразимыми приборами – все устремили глаза на него, в них отражался его собственный ужас и удивление.

Доббс лежал на полу, жадно втягивая воздух, дыша с таким же трудом, как человек, вынырнувший с большой глубины.

Где он оказался?

Перед ним маячили испуганные глаза трех, четырех, нет, пяти человек. Двух женщин и трех мужчин. Как ни странно, но ужас Доббса прошел. Потом из этой группы выдвинулось странно знакомое лицо.

На него смотрел лысый и морщинистый, слегка сгорбившийся и непостижимо старый Дин Трумэн.

Доббс покачал головой, загоняя воспоминания в темные бездны сознания. Он должен быть настороже, должен быть внимательным; время было опасное. Несмотря на то что Доббс потерял свои записи, он приблизительно помнил основные даты и места, хотя и не с точностью до минуты. Не столь важно. Один портал был достаточно близко от него, он даже чувствовал истончение пространства.

Дин из будущего называл это местом соединения: «Прозрачная пространственно-временная брешь, доступная для разрывов».

Черт! Доббс назвал это истощением, потому что так ощущал. Давящее, как тяжелый театральный занавес, приводящее в трепет его тело, создающее металлический привкус во рту. А по ту сторону? Другое время. Другое место.

Доббс оглядел то место, где материализовался, – пустые стены школы. В этой школе он учился двадцать два года назад в настоящем – но лишь тринадцать месяцев назад в своем времени. Он никогда ее не закончил. Не получил аттестата.

В бешеном ритме стуча ботинками, Доббс пронесся по коридору и вылетел через черный ход. Снег окутал мир толстым, густым покрывалом. Ни звука, ни движения.

Мертвый мир, белый, как мои волосы. Отлично.

Доббс устремился по улице, оставляя позади скромные кирпичные дома. Резкий ветер хлестал в его разгоряченное лицо, резал руки. Через минуту Уайти Доббс замерз. Его зубы клацали. Распухшие губы дрожали. Проклятье. Переходя из одного пространства в другое, он уже забыл, как жесток реальный мир. Впрочем, иногда он забывал и то, что сам все еще человек.

Человек. Черт, он не чувствовал себя человеком.

Воспоминание о том, как он спасся из гроба только для того, чтобы очутиться в будущем – в сорока шести годах от момента захоронения и в двадцати четырех годах от настоящего, все еще поражало своей острой болезненностью. Дин Трумэн состарился и сгорбился. Доббс неохотно дал себя осмотреть. Именно тогда Дин обнаружил, что тело Доббса светилось неорадиоактивным излучением.