Ну вот, почти дошла.

Она достигла конца коридора и открыла дверь. Но не успела она сделать и шага, как ее окликнул чей-то голос:

– Эй, вы! Стойте!

Она подавила желание бежать сломя голову, притворила дверь и обернулась, изобразив на лице улыбку.

С другого конца коридора к ней бежали два охранника. Пожилые, обоим под шестьдесят, видно, из отставных полицейских.

В горле у Джинни стоял ком, во рту пересохло, но она сделала над собой усилие.

– Добрый вечер, – сказала она. – Чем могу помочь, джентльмены? – Дрожи в ее голосе они не услышали, все перекрывал вой сирены.

– Да сигнализация в здании сработала, – сказал один из охранников.

– Думаете, сюда забрался кто-то из посторонних? – Глупо, но лучшего она не смогла придумать.

– Наверное. Скажите, профессор, вы не видели или не слышали ничего подозрительного?

Стало быть, охранники признали в ней свою. Уже хорошо.

– Вообще-то слышала. Показалось, что где-то разбили стекло. Но вроде бы шум был этажом выше, хотя точно не скажу, не уверена.

Охранники переглянулись.

– Пошли проверим, – сказал один из них. Другой оказался более бдительным.

– Могу я спросить, что у вас в карманах, мэм?

– Бумаги.

– Ну, это понятно. Нельзя ли взглянуть на них?

Джинни не собиралась отдавать эти листки кому бы то ни было, слишком уж дорогой ценой достались они ей и слишком много значили. И она сделала вид, что не против, а затем будто бы передумала.

– Да, конечно, – сказала она и достала распечатку из кармана. Потом сложила пополам и снова убрала в карман. – Хотя, пожалуй, нет… Знаете ли, здесь сугубо личная информация.

– Но я настаиваю. На инструктаже нам говорили, что бумаги в таком месте, как это, могут представлять огромную ценность.