Ко времени, когда они оказались в кампусе Джонс-Фоллз, на улице начало смеркаться.

– Жаль, что другой машины у нас нет, – сказал отец. – Эта уж больно приметная.

Джинни оставила свой красный «мерседес» на студенческой стоянке.

– Вот «форд-таурус» или там «бьюик-регал» были бы в самый раз, – не унимался отец. – За день штук пятьдесят таких на дороге можно увидеть, никто бы и не запомнил.

Он вылез из машины с потрепанным кожаным портфелем в руке. Клетчатая рубашка, неглаженые брюки, длинные неопрятные пряди волос и старые ботинки – ну точь-в-точь какой-нибудь профессор.

У Джинни возникло странное ощущение. Она, на протяжении многих лет знавшая, что отец ее вор, сама ни разу в жизни не совершила ни одного противозаконного поступка, если не считать превышения скорости. И вот теперь она собирается проникнуть в здание, куда доступ ей закрыт. Этим поступком она как бы перечеркивает всю свою прежнюю жизнь. При этом она вовсе не чувствовала себя виноватой. Все же что-то в ней изменилось. Она всегда считала себя законопослушным человеком. А все преступники, в том числе и отец, казалось, принадлежали к какому-то другому виду. И вот теперь она с ними заодно.

Почти все студенты и преподаватели разошлись по домам, но люди в кампусе еще были: ученые, заработавшиеся допоздна, студенты, торопившиеся на свидания или вечеринки. Уборщики собирали мусор и запирали двери, охранники патрулировали территорию. Джинни оставалось только надеяться, что она не встретит кого-то из знакомых.

Она была напряжена до предела – точно гитарная струна, готовая лопнуть. Она боялась за отца больше, чем за себя. Если их поймают, ее ждет стыд и позор, но не более того. Ее не посадят в тюрьму за то, что она проникла в собственный кабинет и забрала оттуда дискету. А вот отца, с его прошлым, упекут за решетку на долгие годы. И выйдет он оттуда дряхлым стариком.

Загорелись уличные фонари, в нескольких окнах вспыхнул свет. Джинни с отцом прошли мимо теннисного корта, где в свете прожекторов играли две женщины. Джинни вспомнила: впервые Стив заговорил с ней именно здесь, в воскресенье, сразу после игры. Едва бросив на него взгляд, она тут же решила отшить его: слишком уж самоуверенным и довольным собой он ей показался. Как же она заблуждалась!…

Она кивком указала на здание психологического факультета.

– Здесь, – сказала она. – Все называют его Дурдомом.

– Иди дальше, не останавливайся, – шепнул он. – Как открывается главная входная дверь?

– С помощью пластиковой карточки, той же самой, что открывала дверь и в мой кабинет. Но теперь она не работает. Надо было взять у кого-нибудь.