– В наши дни – да. Ты ведь наверняка слышал с клонировании. Но в семидесятые это было не более чем теорией. Идеей. Хотя похоже, что «Дженетико» на много лет опередила в этом смысле весь остальной мир. Возможно, именно потому, что они работали втайне и могли экспериментировать на людях.

– Так ты хочешь сказать, что я клон?

– Иначе не объяснишь. Извини, Стив, новости для тебя неприятные. Одно утешение, что у тебя такие замечательные родители.

– Да. А какой он, этот Уэйн?

– Ужасно противный. У него дома висит картина, где изображена голая Салина Джонс. Она распята. Мерзость!… Просто не терпелось выбраться из его квартиры.

Стив молчал. Так, значит, один из моих клонов убийца, второй – садист, а гипотетический третий – насильник. В хорошей же компании я оказался!

– Эта идея с клонированием также объясняет, почему у всех вас разные даты рождения, – сказала Джинни. – Эмбрионы хранились в лаборатории на протяжении разных отрезков времени, прежде чем их пересадили женщинам.

Почему это случилось именно со мной? Почему я не могу быть таким, как все?…

– Посадка заканчивается. Мне пора идти.

– Хотелось бы повидаться с тобой. Давай я приеду в Балтимор?

– О'кей. Жду тебя. Пока.

Стив повесил трубку.

– Ты все слышала? – обратился он к матери.

– Да. Вы с ним похожи, как две капли воды, но только у него есть алиби. И потому она считает, что вас четверо. И что ты – клон.

– Если мы клоны, я ничем от них не отличаюсь.

– Нет, отличаешься, потому что ты мой сын.

– Но я не сын! – Он спохватился, заметив, как болезненно исказилось ее лицо, но было уже поздно. Он и сам испытывал такую же боль. – Я дитя двух совершенно незнакомых людей, выбранных учеными из «Дженетико». Они и есть мои предки.

– Но ты должен отличаться от тех, других! Ведь ты ведешь себя совершенно иначе.