— Ты думал я себя убью? — спросил человек с костылем, приставив к голове Путина ствол автомата. — У судьбы два лица — твое и мое, но Аллах увидел только мое. Я сейчас разнесу твой череп и в каждый нейрон пущу по пуле… Тысячу лет ты будешь умирать и не умрешь, ибо это для тебя было бы самое легкое.

— Пусть будет так как ты говоришь, но дай мне сначала встать на ноги.

— Вставай! — человек протянул автомат и, президент, ухватившись за цевье, поднялся с земли. — Это тебе мой долг за укол, которым ты облегчил мою боль,

Он встал и ощутил вдруг необыкновенную остойчивость и непоколебимость в ногах. И резким, отбойным ударом выбил автомат из рук одноногого, схватил его поперек перебинтованного туловища, поднял высоко над собой и бросил на пол. И сам бросился на него: руками вцепился в окровавленные бинты, подтянулся, подгребся к бороде и, ощущая несвежее дыхание врага, впился зубами ему в горло. «У меня, кажется, бульдожья хватка» , — пронеслась в голове болезненная мысль и он еще крепче сжал зубы. И терзал жилу до тех пор, пока не ощутил языком и нёбом соленую, густую, как автол, кровь.

Грудью своей он слышал биение сердца того, кто был повержен, и которое он заглушил словами: «Один из нас должен умереть и на этот раз, кажется, это сделаешь ты, Шамиль…» Но открыв глаза, Путин не увидел того, с кем только что происходила кровавая схватка. Над ним наклонился врач и президент услышал его голос, доносящийся из какого-то далека: «Потерпите, Владимир Владимирович, мы сейчас сделаем укольчик и вам станет лучше… Вы так кричали и ругались, видимо, что-то пригрезилось… Успокойтесь, прошу вас, скоро, надеюсь, эта дьявольская катавасия закончится, прилетит вертолет и…»

— Хорошо, спасибо, мне уже лучше, — Путин снова смежил глаза и попытался мысленно возвратиться к только что пережитому видению. Оно не отпускало его, как не отпускает затяжная боль, к которой нельзя привыкнуть и о которой невозможно не помнить…

Но грудь президента уже не ощущала бешеных ударов сердца, они были столь уходяще слабы и редки, что через мгновение слились с тишиной, которая, казалось, накрыла все мирозданье…

40. Бочаров ручей, 14 августа.

40. Бочаров ручей, 14 августа.

На лужайке началась пресс-конференция, которую присутствующий на ней Тишков ограничил тремя вопросами. Путин-Фоменко отвечал с легкостью, и тем деловым, безапелляционным тоном, какой в общем присущ второму российскому президенту. Правда, ему помогал небольшой наушник-суфлер, на втором конце которого, перед микрофоном, находился глава президентской администрации Волошин и диктовал Фоменко ответы на задаваемые вопросы.