— Я могу уверить, что мистер Таггарт претворяет в жизнь один план.

Хелен помолчала. Она не любила расспросы, но все же не выдержала:

— Регги.

Он взглянул на нее.

— Какие-нибудь проблемы? — не очень дружелюбно спросил он.

— Почему бы ему не поговорить со мной?

Регги поднял кисть. Она ждала ответа. Может, он думает, что она совсем дура?

— Между нами?

— Как скажете.

— Он боится смотреть вам в глаза.

— Боится?

— Он не хочет с вами встречаться, пока не сделает одно дело. Он проклинает себя. Он не может просить о прощении, пока не уладит кое-что.

— И потому он послал вас.

— Я тоже участвую в этом деле.

Злясь на себя за то, что она выразила свои чувства, да еще перед Регги, и уязвленная тем, что Таггарт ее избегает, Хелен сказала:

— И он прикрывается вами, как и мной, чтобы вы таскали каштаны из огня, как это делала я. А он чист.

Регги опустил кисть в серую краску и некоторое время смотрел на западный склон острова, где волны набегали на песок.

— Люди делают серьезную ошибку, полагая, что серый цвет — это что-то среднее между черным и белым. Серый цвет — это серый, моя дорогая. И он не может быть белым или черным. Ему нравится быть именно серым, как мне нравится служить мистеру Таггарту. Меня побуждают к действиям его молодость и энергия. Когда становишься старше, необходимо нечто другое, чем возбуждение от вида крови противников. Мы понимаем друг друга?

— Вы мне угрожаете?

— Нет. Мистер Таггарт очень к вам расположен. Только это мне важно относительно вас. Кроме того, вы и я — не враги. И вы можете принять мои слова только как дружеский совет: никогда не пытаться ссорить меня с мистером Таггартом.