Харден глядел на небо, ожидая, что ответит японский капитан. «Левиафан» прибывал сегодня вечером, но он не знал когда именно. Может быть, это выяснится в ходе разговора с разъяренным японцем. Но его ожидания не оправдались: в эфире было тихо. Харден подкрутил настройку. Большая часть разговоров велась на арабском. Некоторые частоты были очень загружены, и он решил, что их используют иранский флот и аравийские военно-воздушные силы, самолеты которых виднелись вдали. Харден слишком устал, чтобы очень беспокоиться, но, судя по всему, они приступили к полномасштабной охоте.

Заметив активное движение на Жемчужной банке, он направил туда бинокль и увидел, что иранские катера перепахивают мелководье в нескольких милях от него. Он положил тяжелый бинокль на подставку, чтобы получше разглядеть. Эти катера были предназначены для плавания на мелководье. На палубах стояли моряки в форме. Одни из них держали винтовки, другие оглядывали море в бинокли. Его внимание привлекла забавная деталь.

На носу каждого катера виднелась фигура с тюрбаном на голове, облаченная в свободные одежды, которые развевались в потоке встречного воздуха. Харден решил, что это местные жители, знакомые с рифами. Они то и дело махали руками, и тогда катера резко меняли курс. Контраст их одежды с формой матросов вызвал ассоциацию: американская кавалерия входит на вражескую территорию под предводительством разведчика-индейца.

Его разбудили голоса по радио. Разговор велся на арабском. Харден вспомнил, что надо вернуться на шестнадцатый канал. Спустившись вниз и настроив приемник, он снова лег в кокпите, озабоченно думая, не остановят ли «Левиафан» до тех пор, пока не найдут его. Или махнут рукой? Он был уверен, что со времени шторма его никто не видел. Могли подумать, что он погиб. Затем он подумал о рабочем на нефтяной вышке. Видел ли тот его? А если да, то доложил ли кому-нибудь? Может быть, ему пришлось объяснять, почему он не работал, когда бригадир застукал его.

Небо было очень чистым — такого чистого неба Харден не видел с тех пор, как попал в муссон несколько недель назад. Шамаль принес с собой более прохладный и сухой воздух. Однако температура по-прежнему держалась на уровне девяноста градусов, а видимость была ограничена пятью милями. Ветер, больше напоминающий морской бриз, чем дыхание пустыни, сейчас дул с северо-запада со скоростью десять узлов. Если он продержится до вечера, то приведет Хардена прямо к «Левиафану».

Солнце поднималось к зениту, и жара усиливалась. Странные миражи терзали усталые глаза Хардена. Размытые многоцветные спектры, гигантские облачные корабли, плывущие по небу кверху дном. Расплывчатые зеркальные отражения танкеров, идущих по судоходной линии в десяти милях от него, двигались в строгой процессии. Один за другим они появлялись на южном горизонте, увеличиваясь по мере приближения, проплывали над головой и исчезали на севере.