Мир вовсе не таков, каким ты хочешь его видеть.

Мир таков, каков есть.

В этом мире попадаются плохие люди. И их надо остановить.

— Все правильно, — говорил Кеннер и кивал при этом головой. — Три смерти. Все правильно, да, Санджонг?

— Так точно, — ответил Санджонг.

— Туда им и дорога, ублюдкам, — вставил Эванс. Санджонг кивнул.

Кеннер промолчал.

* * *

Они вылетели в Лос-Анджелес в шесть вечера. Сара сидела в головной части салона, смотрела в иллюминатор. И прислушивалась к тому, о чем толкуют мужчины сзади. Кеннер говорил о том, какой следующий шаг предпримут террористы. Уже удалось установить личности всех троих погибших. Прослежено происхождение их оружия, машин и одежды. Нашли и телевизионную съемочную группу, по фургону — он принадлежал кабельной телестанции в Седоне. Как выяснилось, им поступил анонимный звонок с сообщением, что дорожный патруль пренебрег своими обязанностями и, несмотря на неблагоприятный прогноз внезапного наводнения, разрешил проведение массового пикника, что грозит самыми печальными последствиями. Вот группа и отправилась в парк.

Однако никому и в голову не пришло задаться вопросом: как это получилось, что анонимный звонок поступил за полчаса до того, как по радио прозвучало предупреждение о возможном наводнении. Тем не менее звонок удалось проследить. Выяснили, что сделан он был из телефона-автомата города Калгари, Канада.

— Это дело рук организации, — сказал Кеннер. — Они знали номер телестанции в Аризоне еще до того, как затеяли все это.

— Но при чем здесь Калгари? — спросил Эванс. — Почему звонили именно оттуда?

— Возможно, там располагается одна из основных баз террористов, — ответил Кеннер.

Сара смотрела на облака. Самолет летел над ними, сейчас любая непогода была ему нипочем. Солнце садилось, небо потемнело и отсвечивало на западе золотом. До чего же умиротворяющая картина! События дня казались такими далекими, словно произошли месяцы, годы назад.

Она опустила глаза, заглянула за вырез блузки, увидела бледно-коричневые отметины от молнии. Она приняла аспирин, но легкая боль все равно ощущалась. Вернее, слабое жжение. Отметины… Теперь она меченая.

Саре больше не хотелось вслушиваться в то, о чем говорят мужчины. Она слышала лишь общий гул голосов. И от ее внимания не укрылось, что голос Эванса утратил мальчишескую неуверенность. Он уже не спорил в ответ на высказывания Кеннера. Это был голос взрослого, зрелого, уверенного в себе мужчины.

* * *

Через некоторое время он подошел, взялся за подлокотник кресла рядом с ней.

— Не возражаешь?

— Нет. Присаживайся.